Стенли Лейн-Пул - Берберские пираты. История жестоких повелителей Средиземного моря ХV-ХIХ вв.

Как правило, для того, чтобы выбрать наиболее подходящий день для отплытия, обращались за помощью к гадательной книге или к марабуту , святому, ожидавшему, что впоследствии он получит часть награбленных денег. Наиболее подходящими днями для плавания считались пятница и воскресенье; в честь своего небесного покровителя моряки совершали выстрел из пушки. «Боже, придай нам скорости!» – кричали члены команды. «Господь пошлет вам добычу!» – доносился ответный возглас из толпы, собравшейся на берегу, и галиот быстро уплывал вдаль, становясь на путь разорения.

«Алжирцы, – пишет Аэдо, – в целом находятся в плавании круглый год, и зимой и летом, бесстрашно бороздя западные и восточные моря и высмеивая людей на христианских галерах, постоянно трубящих, играющих и пирующих в христианских портах, будто они ни много ни мало охотятся на зайцев и кроликов, убивая здесь одного, а там другого. Более того, не испытывая каких-либо дурных предчувствий, они уверены, что настигнут добычу, ибо их галиоты исключительно легкие и быстрые и всегда движутся идеальным строем, в то время как христианские галеры, наоборот, крайне тяжелые и тесные и плывут настолько беспорядочно, что бессмысленно даже думать о погоне за пиратами, или о том, чтобы помешать им приплывать и уплывать восвояси, или о том, чтобы не позволять им делать то, что им заблагорассудится. У них существует обычай: когда их преследуют христианские галеры, они в качестве насмешки указывают на свою недавно смазанную корму, будто плывут перед ними, подобно рыбам, будто показывают свои спины в качестве приветствия. Благодаря постоянной практике они настолько преуспели в искусстве судовождения и таким образом (за наши грехи) стали такими отважными, дерзкими и удачливыми, что через несколько дней после своего отплытия из Алжира возвращаются с огромными богатствами и многочисленными пленниками и в течение года могут отправляться в три или четыре плавания или даже чаще, если хотят попробовать свои силы.

Те, кто отправляется на запад, захватив добычу, плывут с ней в Тетуан, Эль-Араиш и т. д., в королевство Фес, чтобы там продать, а те, кто ищет добычу на востоке, – в государства Тунис и Триполи. Там они пополняют запасы провизии и т. д. и тотчас же снова пускаются в путь, а затем опять возвращаются с грузами и имуществом христиан. Если (что чаще всего случается зимой) они на протяжении длительного времени не избавляются от добычи, то отправляются в одно из этих семи мест, а именно: те, кто плавал на западе, – в Тетуан, Эль-Араиш или Юсале; прибывшие от испанского побережья – на остров Форментера, а те, кто был на востоке, – на остров Сант-Педро, расположенный неподалеку от Сардинии, в Бонифачо на Корсике или на острова Липари и Стромболи, что рядом с Сицилией и Калабрией. Там, в удобных и просторных портах и гаванях, где можно в изобилии встретить источники пресной воды, найти множество древесины, которую можно использовать в качестве топлива, благодаря беззаботности и нерадивости команд христианских галер, редко считающих своим долгом искать их, пираты, чувствуя себя вполне свободно, пируют, сидя со скрещенными ногами, ожидая, когда им удастся преградить путь христианским кораблям, которые, прибыв туда, попадают прямиком в их лапы».

Отец Дан приводит описание пиратских нападений, позволяющее назвать их довольно яростными. Подняв иноземный флаг, они, находясь на значительном расстоянии от ничего не подозревающей жертвы, прельщают ее, а затем артиллеристы, которыми, как правило, являются перебежчики, с неослабевающей скоростью потчуют вражеский корабль выстрелами, в то время как моряки и боцманы сковывают рабов, чтобы помешать им принять участие в бою. Бойцы уже готовы к схватке и стоят, обнажив свое оружие, зарядив мушкеты; их кривые сабли блестят, отражая солнечный свет, а сами они ждут приказа садиться на лодки. Их боевой клич вызывал ужас, а предпринятая ими бешеная атака порождала панику в самых отважных сердцах.

После захвата корабля добыча с безупречной честностью распределялась между владельцами пиратского судна и теми, кто принимал участие в ее получении, причем определенная доля, варьировавшаяся от одной восьмой до одной пятой, предназначалась для бейлика или властей, которые также претендовали на корпус захваченного корабля. Половина от оставшейся части добычи поступала владельцам и капитану пиратского судна, а остальное – членам команды и солдатам. Каждый из старших офицеров получал три части, стрелки и рулевые – две, а солдаты и матросы – одну; рабам-христианам выделялось от одной – полутора до трех частей [39] В тексте так: «… the Christian slaves received from 1 1 / 2 to three shares apiece ». Вряд ли каждому рабу давали такую же долю, как и офицерам, поэтому можно предположить, что такую сумму они получали все вместе за одну поездку. . За правильностью распределения добычи следил писец. Если она оказывалась очень богатой, пираты, как правило, сразу же буксировали ее в Алжир, а домой отправляли небольшие суда под командованием помощника капитана и под управлением временной команды, состоявшей из мавров.

В представлении о пирате, получившем добычу, нет никакой ошибки: подходя к порту, он стреляет из одной пушки за другой, совершенно не экономя порох. Когда он приближается, на борт поднимается лиман-реис, или начальник порта, который затем отчитывается перед пашой. После того как галиот входит в порт, все весла бросают в воду, а сам корабль буксируют к берегу, чтобы рабы-христиане не могли удрать с судна во время отсутствия на борту капитана и солдат. На берегу при этом царит суматоха и радостное замешательство. Люди, охваченные ожиданием грядущего богатства, забывают о торговле, являющейся привычным занятием для обитателей Алжира между прибытиями кораблей с добычей; те, кто прежде ходил в ветхой одежде, теперь горделиво выступают, разряженные в яркие одеяния; в харчевнях идет бойкая торговля, и каждый наслаждается жизнью. Алжир веселится.

В начале XVII в. в тактике пиратов произошли весьма значительные перемены – они стали строить меньше галер и начали сооружать корабли с прямыми парусами. Судостроительные верфи Алжира, Туниса и Триполи кишели рабочими, занятыми изучением новой конструкции, и честь обучать их (если так можно выразиться), очевидно, делили между собой Англия и Фландрия. Фламандский пират Симон-танцор в 1606 г. привил алжирцам моду на «закругленные корабли», а некий англичанин, очевидно, сделал при помощи греческого ренегата Мами-реиса такое же одолжение жителям Туниса, где монсеньор де Брэв, французский посол, обнаружил, что другой английский пират, капитан Уэр, принимает участие в весьма успешной кампании в Голетте.