Уилбур Смит - Падение с небес

– Ассегаем они пробивают грудь так, что наконечник на два фута выходит из спины между лопаток, потом выдергивают, и кровь из раны хлещет так, будто ее качают насосом, и человек становится белым как полотно, – рассказывал Шон у костра. – При этом они кричат: «Нгигла!» – то есть «Я съел!». Стоит один раз услышать – всю жизнь потом помнить будешь. Прошло сорок лет, а у меня, только вспомню, до сих пор волосы на затылке дыбом встают.

Держа в руке короткий тяжелый ассегай, Марк вспомнил легенды о том, что с этим оружием охотился на буйволов сам Чака, когда отдыхал между войнами. Марк бросил взгляд на тушу огромного зверя, и его гнев несколько смягчился: сам не желая того, он чувствовал восхищение. Видя бессмысленное убийство этого благородного и редкого животного, Марк пребывал в ярости, но его восхищала смелость человека, отважившегося пойти с копьем на такого зверя.

Размышляя об этом охотнике, Марк понял, что тот неспроста оставил здесь столь ценное оружие, изготовленное с мастерством и любовью, как, впрочем, и добычу, ради которой он рисковал жизнью. Тут наверняка имелись какие-то веские причины.

Марк принялся изучать следы на мягкой черной земле. И обнаружил место, где буйвол, напившись воды, вышел на тропу сквозь похожий на тоннель проход в тростниках. Вскоре Марк нашел и место, где зверя поджидал охотник, укрывшийся в густых зарослях возле тропы. А увидев след босых ног, сразу его узнал.

– Пунгуш! – воскликнул Марк.

Пунгуш залег с наветренной стороны. И когда буйвол прошел мимо, вонзил ему стальной наконечник глубоко под лопатку, в самое сердце.

Сорвавшись в тяжелый галоп, буйвол бросился вперед. Пунгуш успел вырвать копье, и струя крови, как вода из шланга, хлынула из широкой раны, обильно окропив заросли тростника.

Но буйволы не из тех животных, которые спасаются от врага бегством, они всегда поворачиваются и бросаются на обидчика. Несмотря на то что рана зверя оказалась смертельной и кровь из нее хлестала при каждом шаге, он развернулся против ветра, чтобы учуять запах Пунгуша, и бросился на него, задрав нос и свирепо потрясая широкими мощными рогами; такую атаку может остановить только смерть.

Пунгуш встал навстречу буйволу, мчащемуся с громовым ревом сквозь заросли тростника, и нанес ему второй удар прямо в грудь, в самое основание шеи; наконечник ассегая снова вошел в сердце. Но буйвол, спотыкаясь, пробежал еще десяток шагов и тоже нанес охотнику удар, а затем с характерным предсмертным ревом повалился на колени.

Марк нашел то место, где упал Пунгуш: мягкая глина сохранила отчетливые отпечатки его тела.

Пойдя дальше по следу, Марк увидел, где охотник выполз из зарослей тростника и встал на ноги.

Пунгуш медленно двинулся на север; шаг его утратил твердость, его сильно шатало из стороны в сторону, ступал он не на носки, как обычно, и шел медленно и тяжело.

Один раз он остановился в том месте, где оставил стальной пружинный капкан, и спрятал его в норе муравьеда, забросав для маскировки песком, который черпал ступней. Видно было, что ему плохо, что он очень слаб и не только нести тяжелый капкан, но и укрыть эту ценную вещь более надежно ему не по силам. Марк извлек капкан из норы и приторочил его к седлу Троянца; в голове мелькнула мысль: скольких же диких животных погибло мучительной смертью в его челюстях!

Пройдя милю, Пунгуш остановился, чтобы нарвать листьев небольшого так называемого скипидарного куста, известного как лекарственный, после чего медленно двинулся дальше, уже не стараясь выбирать скрывающий следы скалистый маршрут и не петляя, как он всегда делал прежде.

Перейдя через пересохшее узкое песчаное русло одного из рукавов речки, а затем взбираясь на крутой противоположный берег, Пунгуш упал на одно колено и сумел встать, только помогая себе руками.

Марк пристально смотрел на оставленные им следы: в первый раз он увидел на песке капли крови – маленькие катышки, облепленные песком. И тут, несмотря на гнев и торжество, сердце его тревожно защемило.

Этот человек серьезно ранен, а кроме того, он когда-то спас Марку жизнь. Марк до сих пор помнил благодатный вкус горького лекарства в черной обожженной кружке, сбивавшего страшные приступы малярии.

До этого момента Марк шел пешком, ведя Троянца на поводу, чтобы не слишком маячить на фоне неба и чтобы громкий топот копыт не донесся до слуха преследуемого.

Теперь же он вспрыгнул в седло и, понукая мула пятками, пустил его в быстрый и легкий галоп.

У Пунгуша наконец не осталось больше сил идти дальше. Он тяжело упал на песчаную почву и пополз в сторону от звериной тропы в заросли низкорослого кустарника, чтобы спрятаться от солнца. Он укрыл голову легкой накидкой из обезьяньих шкур, как обычно делает человек, чтобы поспать – или умереть.

Он лежал неподвижно, и Марку показалось, что Пунгуш и вправду умер. Он слез с Троянца и осторожно подошел к лежащему телу. Вокруг окровавленных зеленых листьев скипидарного куста, закрепленных полосками коры на боку и на пояснице, с радостным жужжанием кружили тучи мух.

Марк теперь ясно представил себе, как Пунгуш получил свою рану: он встал навстречу атакующему буйволу, вонзил тяжелый наконечник ассегая ему в шею и отпрыгнул в сторону, но буйвол мгновенно развернулся на коротких и толстых ногах и успел поддеть его массивными, бугристыми, круто изогнутыми рогами.

Пунгуш получил мощный удар в бок, прямо в тазовую кость. Удар отбросил его в сторону, и он тем самым выиграл время, чтобы отползти подальше, пока бык боролся с глубоко вонзившимся ему в грудь копьем; потом зверь наконец рухнул на колени и с последним предсмертным ревом повалился на землю.

Увидев рану, освещенную палящим солнцем и накрытую листьями, Марк вздрогнул. И, опустившись на одно колено, отогнал мух.

Теперь он впервые обратил внимание на телосложение и физическую стать этого человека. Накидка скрывала только его голову и плечи, широкая грудь оставалась непокрытой. Украшенная синими бусинами набедренная повязка из мягкой дубленой кожи сбилась между ног, обнажив крепкие ягодицы, жилистые мышцы бедер и плоский мускулистый живот. Отчетливо виднелась каждая мышца, под кожей хорошо просматривались толстые, как змеи, вены – все говорило о том, что этот человек физически очень развит и обладает огромной силой. Его смуглая кожа, выглядевшая светлее, чем у большинства зулусов, была гладкая и лоснящаяся, словно смазанная маслом, глянцевая, как у женщин, но на груди вились темные и жесткие волоски.

«Ну вот, ловил шакала, – удивленно думал Марк, – а поймал льва, крупного льва с темной гривой».

Теперь он встревожился не на шутку. Неужели Пунгуш мертв? Очень жаль, если погибнет столь великолепный экземпляр живого существа.