Уилбур Смит - Падение с небес

«Счет пока равный», – думал Марк, забирая пустые миски.

На следующий вечер лицо Пунгуша казалось печальным, словно пришло время расставаться.

– Ты рассказал мне много такого, о чем я должен хорошенько подумать, – сказал он.

– У тебя на это окажется достаточно времени, – согласился Марк. – В перерывах, когда станешь дробить камень.

На последнее замечание Пунгуш не обратил внимания.

– Хотя ты еще молод, чтобы пасти стадо, но в твоих словах есть вес, – сказал он, сопроводив комплимент оговоркой.

– Устами младенца глаголет истина, – перевел Марк на зулусский, и Пунгуш серьезно кивнул в ответ.

А наутро его и след простыл.

В задней части пристройки он разобрал тростниковую крышу и через небольшое отверстие вылез наружу. С собой он взял только свою накидку, а одеяла аккуратно сложил и оставил на матрасе. Он попытался найти свой капкан, но Марк запер его на кухне, так что зулус ушел без него. Ушел еще ночью и двинулся прямо на север.

Марк пребывал в ярости на себя за то, что недооценил степень выздоровления своего пленника; мрачно бормоча ругательства, он оседлал Троянца и бросился в погоню.

– В следующий раз пристрелю скотину на месте, – пообещал себе он.

И тут он обнаружил, что зулус сделал петлю и сдвоил след. Пришлось спешиться и тщательно распутывать хитрость Пунгуша.

Через полчаса Пунгуш привел его к реке. Но лишь далеко за полдень Марк нашел наконец то место, где зулус вышел из воды, легко ступив на поваленный ствол дерева.

Но в конце концов след привел его к каменистой почве в дальней части долины, и здесь Марк его потерял. Домой он вернулся, измотанный вконец, почти в полночь. Марион уже приготовила ужин, и на огне булькало десять галлонов воды для ванны.

Через полтора месяца Пунгуш неожиданно вернулся. Ошеломленный Марк сидел на веранде дома и смотрел, как он подходит все ближе.

Пунгуш шагал широким скользящим шагом, который говорил о том, что рана его совсем зажила и он совершенно здоров. На нем была украшенная бусами набедренная повязка, плечи прикрывала накидка из шкуры шакала. В руке он держал два ассегая с короткими древками и острыми, широкими наконечниками. На почтительном расстоянии за ним следовали его жены.

Жен было три. Они шли с неприкрытой грудью, на головах красовались глиняные головные уборы зулусских замужних женщин. Старшая являлась примерно ровесницей мужа, но груди у нее были уже совсем плоские и пустые, как кожаные мешочки, и во рту не осталось передних зубов. Самая младшая – совсем еще ребенок, лет четырнадцати-пятнадцати, – хорошенькая, пухленькая, с красивыми, как небольшие дыньки, грудками, и на бедре у нее сидел толстенький коричневый карапуз.

Каждая несла на голове огромный узел, с легкостью удерживая его без помощи рук, и за каждой семенила стайка полуголых или совсем голых детишек. Девочки, даже маленькие, как и их матери, несли на голове груз, размер которого точно соответствовал возрасту, росту и телосложению каждой. Самая маленькая, примерно лет четырех, несла тыквенную бутыль с пивом размером с грейпфрут, в точности повторяя прямую осанку старших и так же, как они, покачивая бедрами.

Марк насчитал семерых сыновей и шесть дочерей.

– Я вижу тебя, Джамела, – сказал Пунгуш, останавливаясь под верандой.

– Я тебя тоже вижу, Пунгуш, – настороженно приветствовал его Марк.

Сев на корточки, зулус удобно устроился на нижней ступеньке.

Жены его расселись возле грядок Марион, чтобы не слышать, о чем говорят мужчины, как требуют правила учтивости. Самая молодая сунула в рот своему ребенку грудь, и тот принялся жадно сосать.

– Завтра пойдет дождь, – сказал Пунгуш. – Если вдруг не подует южный ветер. В таком случае дождя не будет до полнолуния.

– Да, это правда, – согласился Марк.

– А дождик сейчас не помешал бы, пастбища надо побрызгать. Он привел бы сюда с собой с португальской территории, за Понголой, сильване.

Изумление, охватившее Марка при появлении зулуса, сменилось живым любопытством.

– По деревням давно рассказывают, а до моих ушей дошло лишь совсем недавно, – между тем беззаботно продолжал Пунгуш, – что Джамела, новый хранитель охоты короля Георга, – могучий воин, который убил огромное число врагов короля на войне далеко за морем.

Шакал помолчал, потом снова продолжил:

– Хотя у него еще нет бороды… совсем зеленый, как побеги травы весной.

– Прямо так и говорят? – вежливо поинтересовался Марк.

– Да, и говорят, что король Георг удостоил Джамелу хвостом черного быка на его щите.

Хвост черного быка – высочайшая награда, в чем-то сравнимая с воинской медалью за храбрость.

– Я ведь тоже воин, – напомнил ему Пунгуш. – Я воевал с Бамбатой в узком ущелье, а потом пришли солдаты и забрали мой скот. Вот так я и стал человеком сильване и могучим охотником.

– Мы с тобой – братья по копью, – согласился Марк. – Но сейчас я заведу свой иси-ду-ду-ду — мотоцикл по-нашему, и мы с тобой поедем в Ледибург и будем говорить там с судьей, станем обсуждать вопрос, представляющий для всех нас огромный интерес.

– Джамела! – горестно покачал головой зулус, как отец над бестолковым сынишкой. – Ты стремишься стать человеком сильване, хочешь наполнить великое запустение новой жизнью, но кто будет рядом с тобой, чтобы научить тебя этому, кто откроет тебе глаза, чтобы ты видел, кто откроет тебе уши, чтобы ты слышал, если ты отправишь меня в крааль короля Георга дробить для него камень?

– Так ты пришел, чтобы мне помочь? – спросил Марк. – Ты и твои прекрасные толстые жены, твои храбрые сыновья и цветущие дочери?

– Да, именно так.

– Это очень благородно с твоей стороны, – признал Марк.

– Я – зулус, в жилах которого течет кровь царей, – поддакнул Пунгуш. – К тому же у меня похитили мой замечательный стальной капкан, как когда-то отняли и скот, и я снова стал беден.

– Понимаю, – кивнул Марк. – Мне остается только забыть про твои делишки с леопардовой шкурой и убитым буйволом?

– Да, именно так.

– И без сомнения, я от всей души буду рад платить тебе за твою помощь и совет.

– И это тоже именно так.

– А какого размера должна быть монета, которой я стану тебе платить?

Пунгуш равнодушно пожал плечами:

– Я зулус царской крови, а не какой-нибудь индийский торговец, который из-за каждой мелочи собачится на базаре. Вознаграждение должно быть заслуженное и справедливое… – Он деликатно помолчал. – Ведь не надо забывать про моих многочисленных прекрасных жен, про множество моих отважных сыновей и цветущих дочерей. И у них всех потрясающий аппетит.

Марк помолчал, уже не доверяя самому себе и боясь, что стоит ему заговорить – и он не сможет удержаться от хохота. Наконец он снова заговорил с серьезным видом, хотя живот его так и дергался от ищущего выход смеха.