Уилбур Смит - Падение с небес

– Но там же пояс цеце, – сказал наконец Шон Кортни.

– Отец, трое ученых, живущих в Германии, Дрессель, Кёте и Роэль, совсем недавно усовершенствовали и опробовали одно лекарство, оно называется германин. Так вот, оно полностью исцеляет сонную болезнь, вызванную укусом цеце. Оно все еще держится в секрете, о нем знают только несколько человек, – страстно проговорил Дирк. И продолжил: – А потом мы просто уничтожим муху цеце во всей долине.

– Интересно – как? – спросил Шон, выказав неподдельный интерес.

– С воздуха. Летательные аппараты станут разбрызгивать экстракт пифагры или какую-нибудь другую гадость против насекомых.

Идея выглядела настолько ошеломляющей, что Шон несколько секунд молчал.

– А раньше такое делали? – сквозь зубы проговорил он.

– Нет, – улыбнулся Дирк. – Но мы это сделаем.

– Ты тщательно все продумал. – Шон откинулся на спинку кресла и рассеянно сунул руку в коробку, пытаясь нащупать сигару. – Только не учел одного. Долина Бубези – заповедная зона еще со времен Чаки, и бо́льшая часть земель между реками Бубези и Нкомо принадлежит либо местным племенам, либо короне – или же является лесным заповедником.

Дирк Кортни посмотрел на Марка и поднял палец:

– Налей-ка мне еще бренди, юноша.

Марк бросил быстрый взгляд на генерала, и Шон едва заметно кивнул. Снова наступило молчание, пока Марк наливал бренди и подавал напиток Дирку.

– Ты ему хоть доверяешь? – спросил отца Дирк, принимая стакан и кивая в сторону Марка.

– Продолжай, не тяни резину! – раздраженно рявкнул Шон, пропуская вопрос мимо ушей.

Дирк поднял перед отцом стакан из граненого стекла и понимающе кивнул.

– Законы принимаешь ты, отец, – ты и твои друзья из кабинета министров и законодательного собрания провинции, – и ты можешь все поменять. Это и есть твоя часть договоренности.

Пока Дирк говорил, Шон глубоко затянулся сигарой. Затем выпустил дым струйкой изо рта, и, когда принялся отвечать, его голова почти утонула в зыбком синем облаке.

– Давай-ка все проясним с самого начала. Значит, ты вкладываешь деньги, а я проталкиваю через парламент законопроект, отменяющий прежний статус земель, которые нам нужны, между реками Нкомо и Бубези, так?

– А также долины Бубези, – вставил Дирк.

– А также долины Бубези. Затем я устраиваю так, что подставная компания получает контроль над этими землями, пусть даже это будет всего лишь рента, скажем, на тысячу лет, так?

– Да, так, – кивнул Дирк.

– А как насчет постройки плотины и железнодорожной ветки к ней? У тебя на это достаточно средств?

Марк не мог поверить собственным ушам: Шон Кортни еще и торгуется, он хочет продать национальное достояние, богатство страны, которое доверили ему как избранному представителю всего народа. Ему хотелось закричать, наброситься на этих людей, так спокойно обсуждающих столь страшную махинацию. Глубокое теплое чувство к Шону Кортни, которое он испытывал всего несколько мгновений назад, сменилось не менее глубоким возмущением – он больше не доверял Шону.

– Ни у кого нет таких средств, – ответил Дирк. – Мои люди сделали приблизительные расчеты: на это требуется чуть меньше четырех миллионов фунтов. Ни у кого таких денег нет.

– И что тогда? – спросил Шон.

Он выпустил клуб сигарного дыма, и Марку показалось, что Шон вдруг страшно постарел. Лицо посерело и выглядело изможденным, глубоко посаженные глаза в результате игры света и тени казались темными провалами в черепе.

– Правительство все это построит, – ухмыльнулся Дирк, продолжив мерить шагами комнату. – Уточняю, они построят и плотину, и железную дорогу на благо нации. Чтобы осваивать ценные природные ресурсы. – Он снова ухмыльнулся. – И представь себе, как поднимется престиж человека, который проводит эти мероприятия через парламент, который несет в этот дикий край прогресс и цивилизацию. – Он взял стакан с бренди и одним глотком отпил половину. – Возможно даже, это назовут его именем… плотина имени Шона Кортни – каково?

– Звучит импозантно.

– Памятник вполне достойный тебя, отец. – Дирк поднял стакан, чтобы выпить за своего отца.

– А как насчет земель, принадлежащих местным племенам, а, Дирк?

Шон в первый раз обратился к сыну по имени. Марк это заметил – он не спускал с него глаз.

– Черных мы оттуда выселим, – небрежно ответил Дирк. – Подыщем им другое местечко, где-нибудь в холмах.

– А охотничий заповедник?

– Черт побери, неужели мы допустим, чтобы на пути сотни миллионов фунтов встала кучка каких-то диких зверей? – он покачал красивой кудрявой головой, изображая ужас на лице. – А перед тем как затопить долину, ты можешь устроить там отличную охоту. Тебе ведь всегда нравилась охота, верно? Помню твои рассказы в прежние времена, как ты охотился на слонов.

– Да, – медленно, тяжело кивнул Шон. – Я в своей жизни перестрелял много слонов.

– Ну что, отец, тогда по рукам?

Дирк снова остановился перед Шоном, и в первый раз на его лице проступило некое беспокойство, он тревожно нахмурился, и на высоком лбу образовались складки. – Будем работать вместе?

Шон еще несколько секунд молчал, уставившись на лежащий на столе гроссбух, потом медленно поднял голову. Выглядел он совершенно больным и очень старым.

– То, что ты мне рассказал… это огромный объем… в общем, все это для меня очень неожиданно.

Он проговорил это медленно, тщательно отмеривая каждое слово.

– Да, дело большое, на такое не всякий решится, – согласился Дирк. – Но ты же никогда ничего не боялся, отец. Однажды ты мне сказал: «Если чего-то хочешь, пойди и возьми сам, потому что я знаю одно, черт возьми: никто тебе этого не принесет».

– Я постарел, Дирк, а к старости человек устает, силы уже не те, что в молодости.

– Да ты силен как бык.

– Мне нужно время подумать.

– Сколько? – задал вопрос Дирк.

– До… – Шон запнулся, подумал секунду, – до окончания сессии парламента. Надо будет поговорить с людьми, прикинуть возможности… идея-то непростая.

– А побыстрее нельзя? – нахмурился Дирк; лицо его вдруг утратило прежнюю красоту, взгляд изменился, глаза смотрели злобно, как у хорька.

– Мне необходимо именно это время.

– Ну хорошо, – согласился Дирк.

Он перестал хмуриться, даже улыбнулся отцу, протянул было руку, но Шон не поднял головы, и тогда Дирк сунул руку в карман пальто.

– Я совсем забыл о своих гостях, – тихо сказал Шон. – Прошу меня простить. Марк проводит тебя к выходу.

– Так ты дашь мне ответ? – задал вопрос Дирк.

– Да, – серьезно ответил Шон, так и не подняв головы. – Я дам тебе ответ.

Марк проводил Дирка Кортни к парадному входу; его било как в лихорадке – от злости и ненависти к нему. Они шли рядом и молчали, и Марк боролся с дикими, темными и яростными порывами этих чувств, которые буквально захлестывали его. Он ненавидел его за то, что тот запятнал перед ним человека, которого Марк высоко чтил, которому поклонялся, за то, что тот опорочил его своим грязным предложением. Ненавидел за гибель своего деда, за то, что он сделал с Андерслендом, за все страшные, но пока неизвестные ему деяния, совершенные по его приказу, ненавидел за то, что он собирается сотворить с его любимыми землями по ту сторону Чакас-Гейт.