Уилбур Смит - Падение с небес

Теперь вот она заставила его танцевать со всеми некрасивыми девушками, которые иначе понуро сидели бы вдоль стены. А в конце каждого танца генерал повелительным взмахом сигары над головами гостей призывал его к буфетному столику, где прочно занял позицию поближе к кубку и ни на минуту не отлучался.

– Советник, я хочу познакомить тебя с моим новым помощником Марком… Марк, это советник Эванс. Да-да, друг мой, это тот самый молодой человек, который устроил для нас все это великолепие.

Марк стоял и краснел от смущения, пока генерал в пятый или шестой раз повторял, что происходило в последний день состязания, описывая выстрел за выстрелом, когда в финал вышли команды двух лидирующих полков: счет оказался равный и, чтобы окончательно определить победителя, судьи назначили индивидуальные стрельбы.

– Дул боковой ветер, порывы были до двадцати, а то и тридцати миль в час, и первый выстрел на две сотни ярдов…

Марк дивился, как такие пустяки могут доставлять генералу столько удовольствия. Человек, чье состояние столь огромно, что и не счесть, владелец сотен квадратных миль земли, стены его дома украшают бесценные картины, а книжные полки уставлены старинными фолиантами, ему принадлежат драгоценные ювелирные изделия и камни, дорогие лошади и яхты, – но все это сейчас не ценится им так высоко, как эта сверкающая безделица.

– В общем, я видел все это собственными глазами, – продолжал генерал. Успев принять добрую порцию виски, он принялся в лицах разыгрывать то, о чем рассказывал, пригибаясь, будто находился на огневой точке и смотрел на мишени. – И скажу тебе откровенно, это был самый трудный час в моей жизни.

Марк понимающе улыбнулся. Что и говорить – стрелок-горец, выстрел за выстрелом, ни в чем не уступал ему. Оба били прямо в яблочко, о чем сигналили флажки указчиков.

– На две сотни ярдов оба выбили максимум, на пятьсот ярдов – то же самое, и только на тысячу ярдов, если бы не поразительная способность Марка делать поправку на боковой ветер…

К этому времени слушатели Шона осоловели от скуки, а ведь впереди их ждал еще рассказ о десяти раундах методического и еще десяти – беглого огня.

Тут Марк почувствовал, что по залу проходят некие панические сигналы, и поднял голову.

У главного входа в танцевальный зал стояла Руфь, а рядом с ней – зулус-дворецкий. Человек, в чьих жилах текла кровь воина и который всегда держался с осанкой вождя, теперь не походил на себя: лицо его посерело от страха, и он с несчастным видом быстро говорил что-то хозяйке.

Призывая к спокойствию, Руфь коснулась его руки и отослала, потом повернулась, поджидая шагающего к ней Марка.

Торопясь к ней через опустевшую танцевальную площадку, он в который раз не мог не заметить удивительного сходства матери с дочерью. В результате ежедневных длительных прогулок верхом и пешком Руфь сумела сохранить крепкую, стройную и изящную фигуру молодой женщины, и только когда он подошел совсем близко, стали видны тонкие морщинки и крохотные пятнышки на ее мраморной коже. Голову ее венчала высокая прическа – она с презрением отвергала модные нынче короткие стрижки, а на праздник она облачилась в простое и элегантное платье, выгодно подчеркивающее достоинства ее фигуры и небольшую красивую грудь. Один из гостей успел подойти к ней раньше Марка, и она теперь казалась спокойной и улыбалась; Марк замедлил шаг и остановился поблизости, а когда она извинилась и посмотрела на него, он снова поспешил к ней.

– Марк… – сказала Руфь, глядя возвышавшемуся над ней Марку прямо в глаза; тревога ее была заметна только во взоре, улыбка оставалась все такой же спокойной и беззаботной. – У нас, кажется, возникла проблема. К нам явился непрошеный визитер.

– Что я должен делать?

– Сейчас он находится в вестибюле. Прошу вас, проведите его в кабинет генерала и оставайтесь с ним, а я предупрежу мужа и отправлю его к вам. Договорились?

– Разумеется.

Она благодарно улыбнулась.

Марк повернулся было, чтобы идти, но она остановила его прикосновением руки:

– Марк, постарайтесь быть с ними. Я не хочу, чтобы они оставались с глазу на глаз. Может случиться все, что угодно.

Тут вдруг сдержанность покинула ее.

– Боже мой, ну зачем ему понадобилось явиться именно сегодня, когда…

С застывшей улыбкой на губах она замолчала, взяв себя в руки, но Марк понял, что она хотела сказать: «Сегодня, когда Шон не совсем трезв».

Марк уже достаточно изучил генерала, чтобы понимать ее опасения. Когда Шон Кортни выпивал, от него можно было ждать всего: от искреннего и добродушного дружелюбия до неистовой, ничем не сдерживаемой ярости.

– Сделаю все, что смогу, – ответил он. – Скажите одно: кто этот человек?

Руфь закусила нижнюю губу, и теперь в ее напряженном лице явно проглядывала тревога; но это длилось всего мгновение, она сразу спохватилась, и лицо ее снова сделалось бесстрастным.

– Его сын Дирк, Дирк Кортни.

Потрясение Марка оказалось таким сильным, что отразилось на лице, и Руфь нахмурилась.

– В чем дело, Марк? – спросила она. – Вы его знаете?

Марк сразу же овладел собой.

– Нет, – ответил он. – Я много о нем слышал, но лично с ним не знаком.

– Он очень злой человек, Марк. Очень. Будьте осторожны.

Она оставила его и тихонько двинулась к гостям, кивнула какой-то величественной даме, остановилась обменяться с ней словом и улыбками, а затем направилась дальше – туда, где в буфетной в окружении своих поклонников и почитателей восседал Шон Кортни.

В длинной галерее Марк остановился на секунду перед высоким зеркалом в позолоченной раме, чтобы оглядеть себя. Напряженное лицо его выглядело бледным; слегка дрожащими пальцами он пригладил волосы.

Он вдруг понял, что очень боится: страх тяжелым камнем лег ему на сердце, дышал он тяжело и прерывисто.

Да, он очень боится человека, с которым собирался сейчас встретиться и к которому так долго подкрадывался шаг за шагом; боится, несмотря на то что так хорошо изучил его в своем воображении.

В его сознании давно сложился образ фантастически страшной, поистине дьявольской фигуры злодея, обладающего огромной и пагубной силой, и теперь его глодал жуткий страх – стоило только представить, что через минуту он встретится с ним лицом к лицу.

Он двинулся дальше по коридору, и шаги его смягчались толстой ковровой дорожкой; он не видел сокровищ искусства, украшающих обшитые панелями стены, – чувство надвигающейся опасности настолько слепило его, что он ничего вокруг не замечал.

На верху мраморной лестницы Марк остановился и, положив руку на перила, заглянул вниз, в вестибюль.

Посередине помещения на черно-белых клетках мраморного пола стоял человек. На нем было черное пальто с короткой накидкой на плечах, которая эффектно подчеркивала его внушительную фигуру.