Уилбур Смит - Падение с небес

– Братья! А вы хоть знаете о том, что черные зарабатывают по два шиллинга и два пенса в день? Только черномазые могут жить на такие деньги!

Он дал им секунду, чтобы до них дошло сказанное, но не больше, и продолжил, поставив перед толпой вполне разумный вопрос:

– И как вы думаете, кто займет место двух тысяч наших братьев, которые остались без работы? Кто заменит шесть сотен, которые присоединятся к ним к концу этого месяца… и следующего месяца, и следующего? Кто отберет у вас вашу работу? Твою работу, – он стал тыкать пальцем в каждого по очереди, – и твою, и твою, и твою? Кто отберет еду у ваших детей, вырвет ее из их ртов?

Он сделал театральную паузу, будто ожидая ответа, вскинув голову и улыбаясь, и при этом обводил слушателей горящими глазами.

– Братья! Я скажу вам, кто это. Грязные кафры [22] Кафры (от араб . «кафир» – неверный) – наименование, данное португальцами чернокожим жителям Южной Африки; впоследствии стал употребляться как оскорбительный расистский термин. , вот кто!

Все вскочили на ноги, с грохотом переворачивая скамейки; голоса слились в оглушительный злобный рев, в воздухе замелькали крепко сжатые кулаки.

– Нет, братья, нет!

Обутые в сапоги ноги грохотали в унисон; рабочие повторяли и повторяли эту фразу, потрясая в воздухе сжатыми кулаками.

Фергюс Макдональд резко сел на место. Гарри Фишер медвежьей лапой сжал его плечо, молча поздравив с успехом, и только потом тяжело встал.

– Исполнительный комитет предлагает всем членам нашего профсоюза объявить всеобщую забастовку! Я заявляю, братья, встанем на защиту тех, кто!.. – прокричал он, и последние его слова утонули во всеобщем реве.

– Бросай работу, братья! Баста! Выходим! Кончай!

Фергюс наклонился и бросил взгляд вдоль длинного стола.

Хелена склонила темную голову над журналом протоколов собраний, но, почувствовав его взгляд, посмотрела на мужа. Глаза ее горели фанатическим огнем – в такие минуты он видел в них только нескрываемое восхищение.

– Для женщин власть – главный возбудитель сладострастия, – сказал ему однажды Гарри Фишер. – Каким бы ты ни был тщедушным и даже уродом, власть делает тебя неотразимым.

В реве тысяч голосов, грохоте топающих в пол сапог, опьяняющем гуле власти Фергюс снова встал:

– Владелец шахты, начальники бросили нам вызов, они с пренебрежением отвергли ваших представителей! Они публично объявили, что мы слишком трусливы и малодушны, чтобы сплотить рабочих и выйти на всеобщую забастовку! Ну что ж, братья, давайте покажем им, чего мы стоим.

Снова раздался оглушительный рев толпы, и понадобилась минута, чтобы они замолчали.

– Прежде всего мы вышвырнем из наших рядов предателей-штрейкбрехеров, у нас не будет штрейкбрехеров вообще!

Когда гром голосов стих, он продолжил:

– Это ничтожество, продувная бестия Джанни Сматс угрожает, что разгонит нашу забастовку силой, что на его стороне армия. Но у нас тоже будет армия. Мне кажется, наши боссы слегка подзабыли, что мы воевали, что мы проливали кровь в их проклятой войне во Франции и в Восточной Африке, что мы дрались при Таборе [23] Битва при Таборе – военная операция, которая произошла вокруг города Табора на северо-западе Германской Восточной Африки во время Первой мировой войны. и в Дельвильском лесу [24] Битва за Дельвильский лес – одно из сражений при Сомме в 1916 году во время Первой мировой войны между армиями Германской и Британской империй. .

Знакомые названия отрезвили толпу, и все снова стали слушать.

– Мы дрались за них в последний раз, теперь мы станем драться за себя. Каждый из вас вступит в подчинение командующему своего района, из вас будут сформированы боевые отряды коммандос, каждый узнает, что ему делать, и каждый человек должен будет знать, что поставлено на карту. И мы разобьем, братья, этих кровососов и их алчных приспешников. Мы будем драться с ними, и победа будет за нами!

– Они организовались… создали военизированные отряды коммандос, – тихо сказал премьер-министр, отламывая хрустящий кусочек булочки поразительно маленькими, изящными, как у женщины, пальчиками. – Нам, конечно, известно, что еще в тысяча девятьсот четырнадцатом году Джордж Мейсон хотел сформировать рабочие отряды. Именно поэтому я приказал выслать его из страны.

Все остальные гости за столом молчали. Депортация Мейсона не делала чести Джанни Сматсу.

– Но теперь совершенно другая ситуация. Почти все члены профсоюзов из тех, что помоложе, – опытные и бывалые солдаты. В прошлую субботу у стен Дома профсоюзов в Фордсбурге отряд в пятьсот человек провел военный смотр.

Он повернулся к хозяйке дома с неотразимой шаловливой улыбкой:

– Дорогая Руфь, простите мне дурные манеры. Мне очень жаль, что этот разговор мешает нам наслаждаться вашими вкусными блюдами.

Стол был накрыт на ярко-зеленой лужайке в тени дубов; глядя на них, Руфь всегда думала: «Ну прямо как в Англии». Да и сам дом – внушительных размеров, в английском георгианском стиле – не походил на легкомысленный, похожий на сказочный замок дом в Эмойени; иллюзию старой Англии нарушали только вздымающиеся к небу скалы серого камня на заднем плане. Суровость крутых склонов Столовой горы смягчалась порослью сосенок, лепящихся в поисках опоры к каждому уступу, к каждой ямке, где есть хоть немного земли.

Руфь улыбнулась в ответ:

– В этом доме, генерал, вам позволено делать все, что угодно.

– Благодарю вас, дорогая.

Он снова повернулся к слушателям, и улыбка на его лице погасла, веселенькие искорки в глазах сменились стальным воинственным блеском.

– Они желают драться, джентльмены, и нам грозит серьезная проверка нашей решимости и силы.

Перехватив взгляд Марка, сидящего на другом конце стола, Руфь незаметно кивнула ему. Он встал и снова наполнил бокалы прохладным сухим вином, белым с зеленоватым оттенком, искристым и освежающим. Двигаясь вдоль стола и останавливаясь возле каждого гостя – трех членов кабинета министров, приехавшего в гости британского графа и секретаря Горнорудной палаты, – он внимательно слушал разговор.

– Нам остается надеяться, что вы слишком преувеличиваете угрозу, господин премьер-министр, – угрюмо вставил Шон Кортни. – Ведь у них в руках палки вместо винтовок, а в бой они поскачут верхом на велосипедах…

Все рассмеялись. А Марк вдруг остановился за спиной Шона, совершенно позабыв, что в руке у него бутылка. Он-то прекрасно помнил о подвалах Дома профсоюзов в Фордсбурге, о стеллажах с современными винтовками, помнил и лоснящуюся смазкой снайперскую винтовку, оставленную специально для него, и зловеще присевший на лапы пулемет Виккерса. Вернувшись в настоящее, он снова прислушался к разговору.