Уилбур Смит - Падение с небес

Шон Кортни уверял собравшихся, что вооруженное сопротивление со стороны профсоюза маловероятно, если вообще возможно, а в случае наихудшего сценария армия всегда готова выступить немедленно.

Рядом с кабинетом генерала у Марка имелась своя небольшая рабочая комнатка. Когда-то здесь располагалась бельевая, и в ней вполне хватало места, чтобы поставить рабочий стол и несколько стеллажей для папок. Генерал приказал пробить в одной стенке большое окно, чтобы обеспечить достаточное количество света и воздуха. И вот сейчас Марк сидел за столом, водрузив на него скрещенные ноги, и задумчиво смотрел в окно. Перед ним открывался вид на открытые лужайки, а за дубами виднелся поворот Родс-авеню, названной в честь старого авантюриста-астматика, который прибрал к рукам громадную территорию, целую империю по площади и запасам алмазов, а затем занимал должность премьер-министра при первом парламенте Кейпа, пока не задохнулся от слабых легких и нечистой совести. Дом в Кейптауне, принадлежащий семейству Кортни и названный Сомерсет-лодж, в честь губернатора, правившего в XIX веке, лорда Чарльза Сомерсета [25] Чарльз Генри Сомерсет (1767–1831) – британский колониальный администратор, губернатор Капской колонии. , а также огромные дома на противоположной стороне Родс-авеню – Ньюлендс-хаус, Хиддинг-хаус – увековечивали старую традицию архитектуры. Каждое из этих зданий, выполненных в изящном колониальном стиле, окружали просторные участки земли.

Глядя на них через новенькое окно, Марк невольно сравнивал эти дома с халупами шахтеров на Фордсбургском спуске. Он уже несколько месяцев не вспоминал о Фергюсе и Хелене, но разговор за обедом заставил его против воли вспомнить о них, и теперь его разрывало надвое острыми, противоречивыми чувствами привязанности и к ним, и к семейству Шона Кортни.

Он жил как бы в двух антагонистичных мирах, видя, что один мир непримиримо противостоит другому. Марк пытался думать об этом бесстрастно, но всякий раз перед ним возникала жуткая картина: мрачный подвал, заполненный аккуратными стеллажами с винтовками и запахом оружейного масла.

Он закурил еще одну сигарету, не зная, на что решиться, и всячески оттягивая решение. Сквозь толстую дверь из тикового дерева глухо доносились голоса из генеральского кабинета: высокие, чистые, почти птичьи обертоны премьер-министра и контрапунктом – низкий рокот генерала.

Потом гости разошлись, но премьер-министр, как всегда, задержался; Марку очень хотелось, чтобы и он поскорее ушел, тем самым отсрочив принятие решения, мысль о котором измучила юношу.

Его боевой товарищ, с которым Марк не раз подвергался смертельной опасности, предоставил ему крышу над головой и верил, как собственному брату; этот товарищ без малейших колебаний открыл ему страшную тайну и, ни секунды в нем не сомневаясь, оставил его со своей женой. А Марк половину его доверия уже предал… Он даже вздрогнул, вспомнив грешные, украденные дни и ночи с Хеленой. Неужели теперь он снова предаст Фергюса Макдональда, уже полностью?

Картина подвала с оружием снова встала перед его внутренним взором. Потом медленно стала бледнеть, сменяясь другой картиной.

Он видел перед собой мраморное лицо ангела, белое, гладкое и удивительно прекрасное, с голубыми глазами в синеватых глазницах, золотистыми локонами, падающими на чистый и бледный лоб из-под стального шлема…

Марк с грохотом сбросил ноги со стола и вскочил, с ужасом пытаясь прогнать из памяти образ юного немецкого снайпера.

Дрожащими руками он раздавил в пепельнице сигарету и, подойдя к двери, громко и требовательно постучал.

– Войдите! – ответил за дверью резкий раздраженный голос.

Он вошел в кабинет генерала.

– Чего тебе, Марк? Ты же знаешь, что я…

Но, увидев лицо Марка, Шон не закончил и тут же сменил тон.

– Что случилось, мальчик мой? – озабоченно спросил он.

– Мне нужно сказать вам нечто очень важное, сэр! – выпалил Марк.

С глубоким вниманием они выслушали его рассказ о связи с одним из руководителей коммунистической партии. Потом Марк прервался, чтобы собраться с духом, перед тем как окончательно предать своих прежних товарищей.

– Эти люди были моими друзьями, сэр, они относились ко мне как к своему товарищу. И вы должны понять, почему я все это вам рассказываю, сэр, прошу вас.

– Продолжай, Марк, – кивнул Шон Кортни.

Премьер-министр глубоко утонул в кресле и не шевелился, стараясь стать неприметным, – он понимал, какая борьба сейчас происходит в душе молодого человека.

– Я пришел к убеждению, что многое из того, к чему они стремятся, несет добро и справедливость: они хотят, чтобы каждый человек имел возможность жить хорошо и счастливо. Но я не могу принять методов, которые они хотят для этого использовать.

– Что ты хочешь этим сказать, Марк?

– Они собираются объявить войну, классовую войну, сэр.

– У тебя есть доказательства? – ровным тоном спросил Шон, внимательно глядя в глаза Марку.

– Да, есть. – Марк глубоко вздохнул, прежде чем продолжить. – Я своими глазами видел винтовки и пулеметы, они в любую минуту готовы к бою.

Премьер-министр поерзал в кресле – и, подавшись вперед, снова замер, воплощая собой сосредоточенное внимание.

– Продолжай, – кивнул Шон.

Марк подробно рассказал им все, что видел, и где это находится; ничего не приукрашивая, он точно описал количество и типы всех вооружений.

– Макдональд уверял меня, что это у них не единственный арсенал, есть и другие, причем много по всему Витватерсранду, – закончил рассказ Марк.

Довольно долго они молчали. Потом премьер-министр поднялся и подошел к телефону на столе Шона. Повертел рукоятку; в полной тишине кабинета раздалось громкое назойливое жужжание.

– Говорит премьер-министр, генерал Сматс. Прошу вас немедленно соединить меня с комиссаром Трутером, главой департамента полиции в Йоханнесбурге, – проговорил он.

Некоторое время он слушал с мрачным лицом, сердито сверкая глазами.

– Дайте мне директора биржи! – наконец с яростью выпалил Сматс.

И повернулся к Шону, не отнимая от уха наушника.

– Нет связи. В Карру наводнение, – сказал он генералу. – Неизвестно, когда восстановят связь.

Он снова стал внимательно слушать трубку; долго и тихо говорил с директором биржи, потом покачал наушником.

– Постараются восстановить связь как можно скорее.

Он вернулся на свое место у окна.

– Вы приняли правильное решение, молодой человек, – сказал он.

– Надеюсь, – тихо ответил Марк.

Его облик говорил собеседникам, что юноша еще сомневается: в глазах его бегали тени, голос дрожал – он явно страдал.

– Я горжусь тобой, Марк, – поддержал премьер-министра Шон Кортни. – Ты снова честно выполнил свой долг.