Уилбур Смит - Падение с небес

– В связи с вышесказанным я должен заявить, что у нас в стране существует закон о военном положении и он может действовать на всей территории Южно-Африканского Союза.

Наступила тишина, которая длилась довольно долго. Потом поднялась целая буря криков – звучали отклики, вопросы и восклицания. Репортеры ринулись к выходу, давясь и толкаясь в дверях, – каждый стремился первым добежать до телефона.

Военное положение являлось крайним средством, и прежде к нему прибегали только один раз, во время восстания 1916 года, когда Девет [29] Христиан Рудольф Девет (де Вет) (1854–1922) – бурский генерал. снова поднял свои боевые отряды и двинул их против Боты и Сматса. Теперь со скамей оппозиции раздались гневные крики протеста. Герцог встал, потрясая кулаком и поблескивая пенсне; члены правительства тоже вскочили на ноги и стали кричать, выражая поддержку оратору.

– К порядку! К порядку! – кричал спикер.

Но все было тщетно, его голос тонул во всеобщем гвалте.

Шон Кортни отчаянно махал рукой Марку; тот понял, помог Сторме встать, защищая ее от давки возбужденной толпы, вывел из галереи, и они двинулись по коридору к лестнице.

Генерал уже ждал их у входа в галерею. Его хмурое лицо потемнело и выражало крайнюю озабоченность; он был так взволнован, что машинально поцеловал Сторму и сразу же обратился к Марку.

– Такая вот история, мой мальчик, – сказал он, хватая его за локоть. – Пойдем поищем местечко, где можно спокойно поговорить.

Он повел их в свой кабинет – через вход для членов парламента и вверх по лестнице, мимо портретов верховных судей со строгими лицами.

Закрыв за собой дверь, Шон молча указал Сторме на кресло, а сам обратился к Марку:

– В десять часов полк был поднят по тревоге. Мне удалось дозвониться до Скотта, он оказался дома и сразу все понял. Он молодец, добрый малый. К этому времени личный состав должен быть полностью отмобилизован, специальный поезд уже на парах. В одиннадцать вечера погрузка, и полк выдвигается на Витватерсранд в полной боевой выкладке.

– А как же мы? – задал вопрос Марк.

Он вдруг снова почувствовал себя солдатом. Его место там, где полк.

– Мы присоединимся к ним уже на месте. Вечером отправляемся. Будем сопровождать премьер-министра. Ехать предстоит всю ночь, ты поведешь одну из машин.

Шон подошел к столу и стал укладывать в портфель бумаги.

– Как думаешь, за сколько доедем?

– Это около тысячи миль, сэр, – ответил Марк.

– Сам знаю, черт возьми! – огрызнулся Шон. – Я спрашиваю, за сколько доедем?

Автомобили Шон всегда недолюбливал, двигатель внутреннего сгорания оставался для него загадкой, что проявлялось в полном невежестве относительно скорости и возможностей этого транспорта; зато он прекрасно мог судить о преимуществах путешествия в фургоне или верхом на лошади.

– Раньше завтрашнего вечера не доберемся, дорога ужасная.

– Чертовы автомобили, – проворчал Шон. – Полк по железной дороге доедет быстрей.

– Да им ехать-то всего триста миль, – заметил Марк, чувствуя себя обязанным вступиться за двигатель внутреннего сгорания.

Шон недовольно хмыкнул.

– Значит, так, – сказал он. – Сейчас ты едешь домой. Передай моей жене, чтобы собрала мою походную сумку, и сам собери все, что нужно. Выезжаем, как только я вернусь домой. – Он повернулся к Сторме: – Езжай с Марком, милая. А у меня еще здесь кое-какие дела.

Марк скрепил чемодан ремнями. Ему вдруг пришло в голову, что, послужив в доме у Шона Кортни, он оброс вещами. А ведь было время, когда все, чем он владел, могло уместиться в карманах. Его размышления прервал стук в дверь.

– Войдите, – отозвался он.

Марк подумал, что это слуга. В этот конец дома заглядывала только Руфь Кортни в своем еженедельном обходе, точнее, крестовом походе против пыли и тараканов.

– Отнеси вещи в машину, – сказал он на зулусском, стоя перед висящим над умывальником зеркалом и примеряя военную фуражку.

– Все это отнести мне самой? – пропела Сторма на том же языке.

Марк вздрогнул и обернулся.

– Вам не следует находиться здесь, – сказал он.

– Интересно почему? Мне что, грозит здесь опасность надругательства или насилия?

Она закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, спрятав за собой руки, но глаза ее смотрели с насмешливой дерзостью.

– Представляю… безопасней проделать такое с роем ос.

– Как это грубо, вульгарно и, между прочим, обидно, – заметила она. – Я вижу, вы делаете успехи. – Она посмотрела на перевязанный ремнями чемодан, лежащий на кровати. – Я просто хотела помочь вам собрать вещи. Мужчины обычно ничего не понимают в этом деле. Но вы, я вижу, справились сами. Еще чем-нибудь помочь?

– Что-нибудь можно придумать, – с серьезным видом ответил он. В тоне его голоса было нечто такое, что она улыбнулась, и он сразу насторожился.

– Только не переусердствуйте, прошу вас. – Она подошла к кровати и попробовала на ней покачаться. – Господи! Она у вас что, кирпичами набита? Неудивительно, что Ирен Лечарс отправилась домой! Бедняжка… небось повредила спину.

Она проговорила это с невинным личиком, но глазки ее стрельнули в его сторону, и Марк густо покраснел.

Только теперь многое, над чем он прежде ломал голову, вдруг прояснилось. Не зная, чем занять руки, он отвернулся к зеркалу и стал поправлять фуражку. «Откуда она узнала про Ирен?» – не мог понять Марк.

– Прекрасно смотрится, – согласилась она. – Значит, вы отправляетесь туда, чтобы жестоко наказать бедных забастовщиков… а заодно и покувыркаться с их женами, да?

Марка потрясли ее слова, но отреагировать он не успел.

– Впрочем, как это ни странно, – продолжила Сторма, – я пришла сюда не затем, чтобы ссориться с вами. У меня тоже однажды был один кобелина, и я его очень любила, но он попал под машину. У вас есть сигареты, Марк?

– Вы же не курите.

Ему было нелегко поспевать за ней.

– Я знаю, но вот решила научиться. Шикарная привычка, как вы считаете?

В то время словечко «шикарный» как раз вошло в моду.

Она взяла сигарету, и Марк дал ей огня. Делано приняв соблазнительную позу, она прикурила.

– Ну и как я, на ваш вкус?

– Просто жуть, – ответил он.

Она похлопала глазами, сделала робкую затяжку и закашлялась.

– Ну-ка, дайте сюда.

Он забрал у нее сигарету и сунул в рот – на кончике остался вкус ее губ. Тело его болезненно повело, и Марка охватило безумное желание, но вместе с тем появилась и странная нежность к ней – такого он прежде еще не испытывал. Теперь она казалась ему совсем юной и нежной.

– А там будет опасно? – вдруг посерьезнев, спросила она.

– Вряд ли… мы будем, в общем, чем-то вроде полицейских.

– Полицейских они убивают.

Она встала и подошла к окну: