Эванжелин О'Нет - Зови меня Амариллис [СИ]

Как ни торопилась Патрисия с отъездом, уехать ей удалось далеко не сразу. Правда, поначалу казалось, что все складывается на редкость благоприятно. Эстебан на следующее же утро отправился в Каракас, заявив, что хотя в это время года все билеты могут быть распроданы на несколько недель вперед, но он приложит все усилия и достанет билет, чего бы ему это ни стоило. Матушка чувствовала себя с каждым днем все лучше. Бенито, узнав, что он наконец-то едет во Францию, готов был прыгать от восторга и с энтузиазмом принялся собираться.

Эстебан вернулся через 3 дня, и новости его были не слишком обнадеживающи. Ближайший пароход, отплывающий послезавтра, переполнен. Ему не удалось достать билеты ни за какие деньги. Следующий пойдет через 5 дней, и на него билеты вроде есть, по крайней мере, ему обещали. Правда, это «Морская чайка» — старое медленное судно, и оно следует до Нью-Йорка, заходя в кучу портов по дороге, но из Нью-Йорка выбраться будет намного легче. А 23-го отправляется «Конкордия», но она, говорят, не слишком комфортабельна…

— Мне все равно! — воскликнула Патрисия. — Я готова ехать хоть в трюме, хоть на палубе!

— Надеюсь, сеньора, этого не понадобится. В любом случае, послезавтра я отправляюсь обратно. Если все будет в порядке, я вызову вас телеграммой. Будьте готовы.

— Мы уже готовы, все вещи собраны. Может быть, нам поехать в Каракас всем вместе?

— В этом нет никакой необходимости, неизвестно, сколько времени придется провести там. Побудьте лучше с сеньорой Стефанией. — Эстебан помедлил. — Честно говоря, я беспокоюсь за нее. Она останется здесь совсем одна…

— С матушкой все в порядке, она совсем поправилась. И вовсе она не одна, тетя Рената обещала приехать пожить с ней, и Клара будет навещать, и племянники… Впрочем, мы действительно лучше останемся пока здесь.

Что бы ни говорила Патрисия, она, конечно, очень переживала за мать. И как оказалось, не зря. Этой же ночью Стефании стало плохо. Была ли перемена погоды тому причиной, или странные завывания какого-то зверя в саду и крики слуг, полночи пытавшихся этого зверя поймать, или волнения по поводу отъезда дочери? Так или иначе, утром Стефания не встала с постели, и Патрисия всерьез задумалась, не отложить ли ей отъезд.

Однако мать категорически заявила, что с ней все будет хорошо, а вот что там с Франсуа, с детьми — совершенно неизвестно, и в конце концов, у Пат есть долг перед семьей, а здесь и без нее найдется кому о ней позаботиться. Стефания была настойчива и убедительна, и Патрисия решила ничего не менять в своих планах. Несмотря даже на намеки Эстебана, что в прошлый раз, тогда, до приезда молодой синьоры, вот с такого же точно приступа все и началось. Но вечером, когда Патрисия уже собиралась идти спать, служанка передала ей записку, принесенную почтальоном.

Патрисия готова была разрыдаться. Опять! Опять, как и 3 месяца назад, когда она тоже собралась было уезжать во Францию — но подобные записки остановили ее. Вовсе не только здоровье матушки было причиной столь долгого пребывания Патрисии в Венесуэле. Собственно говоря, Стефания, действительно сильно сдавшая после смерти мужа, не была так уж серьезно больна…

Если бы она хотя бы знала, чего от нее хотят! Когда два года назад Патрисия получила письмо от неизвестного, узнавшего ее тайну, она была уверена, что это обыкновенный шантаж. Она была в панике, она совершенно не представляла себе, что будет делать — заплатит? припугнет? — но по крайней мере это было что-то понятное. Но дальше началось странное. Она ожидала, что шантажист проявится сразу же, едва она окажется в Венесуэле, но никто не обращался к ней несколько месяцев. Потом, нагостившись и убедившись, что здоровью Стефании ничего серьезного не угрожает, она засобиралась домой — и сразу же получила первую записку.

« Вы собираетесь покинуть нас, забыв, что здесь кое-кто ждет вас …» Или что-то в этом роде. И угроза, что если она уедет, «не вернув долга», то потом пожалеет. Но какой долг она могла вернуть, если у нее никто ничего не требовал? Были, впрочем, и требования. Прийти ночью — в полночь, прямо детский сад какой-то! — к тому самому мосту, где когда-то она встречалась с Педрито. У нее тогда мелькнула мысль, что, может, это Педро и есть? И она пошла. И как дура проторчала три часа под дождем, но никто к ней так и не подошел.

Потом были еще записки, невнятные угрозы, страшные и нелепые вещи, вроде детских башмачков, залитых красной краской. И везде повторяющийся рефрен: не уезжай, пока не отдашь долг. Вот и теперь:

« В гневе царь отдал его истязателям, пока тот не выплатит весь долг. Так и Отец Мой Небесный поступит с каждым из вас, если вы не простите каждый от сердца брату своему ».

Бред какой-то! Патрисия нервно засмеялась. Ну хорошо, «отдал истязателям» — это понятно, но при чем здесь «простите»? Конечно, она прекрасно знала, что все это не имеет значения. С таким же успехом они могли написать рецепт яблочного пирога. И нарисовать череп и кости…

Нет, хватит! Если бы негодяй хотел что-нибудь потребовать, он давно бы это сделал. Может, это просто сумасшедший? Откуда он узнал про Бенито, правда, не ясно, но вот узнал. И строит из себя великого шантажиста. А что-то реальное сделать боится. Но даже если и не так — все равно. Пусть, если хочет, рассказывает. Нельзя бояться вечно! А кому он, кстати, расскажет? Здесь, в Венесуэле, добропорядочные обыватели будут, понятно, шокированы, но в общем им наплевать. Франсуа? Попробуй найди Франсуа сначала! Детям? Да, детям…

Утром состояние матушки не изменилось, и Эстебан еще раз переспросил, по-прежнему ли Патрисия намерена ехать. На что получил твердый ответ и распоряжение немедленно отправляться в Каракас. В ближайшие дни было еще две таких же нелепых записки, Стефании становилось то лучше, то хуже, и когда Эстебан сообщил, что на «Морскую Чайку» попасть не удалось, измученная Патрисия даже не стала вникать в причины.

Может быть, она опять бы никуда не поехала, если бы не Бенито. Он мысленно был уже во Франции, и в конце концов заявил, что сам отправится в Каракас, и если эта «Конкордия» вообще существует в природе, она без них не уйдет. От Бенито не было известий целых 4 дня, и Патрисия уже начала волноваться, но тут пришла телеграмма: « Срочно выезжай отплытие пятница ».

И вот теперь они стояли на верхней палубе медленно разворачивающегося парохода, наблюдая за удаляющимся берегом Венесуэлы, и Патрисия не могла поверить, что она действительно возвращается домой.