Павел Волков - Дерево уккал

– Ну, уж извини, ты ведь сказала, что такой способ – самый эффективный.

– Как видишь, я права. Раз двадцать поскакал туда-обратно, и дело в шляпе. Но смотри, пень и мои заклинания сильно упрощают процесс, а тебе нужно научится полноценно управлять им самостоятельно. На это уйдут месяцы.

Григорий оделся и подошел к Хозяйке.

– Пускай хоть годы. Гораздо хуже то, что я никак не могу свыкнуться с мыслью, что я…

– Оборотень, волкодлак, как тебе больше нравится.

Она взяла Григория под руку, и они медленно пошли обратно к спрятавшемуся глубоко в тайге жилищу Хозяйки: он – слегка прихрамывая на поврежденную ногу, она – едва касаясь земли декорированными мозаикой из ровдуги и обшитыми оленьим ворсом башмаками.

– Ничто не дается просто так, – продолжила Хозяйка. – Нечто получив, другое обязательно теряешь. Укус белого волка дал тебе удивительные способности, но и создал некоторые проблемы. Контроль превращения – дело времени. Сложнее управлять своим сознанием, находясь в волчьем облике. Понимаешь, ты теперь не совсем принадлежишь этому миру. От тебя протянута ниточка к тем, кто уже ушел. С одной стороны, они дают тебе силу, а с другой, всегда будут тянуть за эту ниточку к себе. Оборотень – дитя стихии, а стихия капризна. Она не разбирает, друг или враг стоит на ее пути. Каким образом ты сможешь обуздать эту стихию, и сможешь ли вообще, мне не ведомо. Ответ искать тебе самому. Одно я знаю точно, чем дольше ты будешь находиться в волчьем обличье, тем больше ты будешь становиться волком. В своем сознании. Достаточно перейти черту, и ты уже не захочешь возвращаться. Так же не захочешь, как и тот, кто тебя укусил. Предел между человеком и зверем проходит не через пень, который ты перепрыгивал. Он внутри тебя.

– И как почувствовать, что переходишь предел?

– Откуда ж мне знать? Это ведь не я – оборотень.

– Вот уж смешно, так смешно. А если я озверею и слопаю тебя?

Хозяйка рассмеялась.

– А зачем? Я тебя не кормлю, что ли?

Пан Адам никогда не был слишком уж героическим храбрецом и даже частенько трусил в опасной ситуации, но он обладал одной чертой, благодаря которой и занял определенное положение в своем королевстве. Его поджилки могли трястись от ужаса, но мозги не отключались не на секунду. Говоря одно и делая другое, поляк думал о чем-то третьем, что, в конечном счете, вытаскивало его не из первой переделки. Есть в мире смекалистые люди, умеющие своевременно и правильно реагировать на возникающие проблемы, но Адам Каминский в их число не входил. А входил он в крайне ограниченное число тех, кто заранее готовит решения для ситуаций, которые только могут чисто теоретически когда-то обрушиться на голову. Поляк сохранил остатки чудесной мази, которую он подобрал у застреленного Иваном Кольцо на горном перевале карлика, и с помощью неожиданного действия которого удалось привести в замешательство войско хана Кучума. Втертая в тело, она некоторое время защищала от холода и делала человека невидимым для окружающих. Конечно, одежду приходилось снимать.

Адам и Сайхан уже успели раздеться и намазаться, когда у подножия служившей им укрытием скалы, появились менки. Видимо, развешанные по лесу портянки слегка выветрились, что и позволило людоедам снова напасть на след.

– Ну вот что за богомерзкие твари? – прошептал поляк, растворяясь в прохладном воздухе. – Еще бы десять-пятнадцать минут, и ищи-свищи нас.

Татарка, которую уже совсем не было видно, выглянула за край утеса. Внизу торчало пятеро менков, страшные, косматые и клыкастые. Один даже был двухголовым.

– Прежде, чем мы двинемся дальше, предлагаю устроить небольшое представление, – сказала она. – Валун, под которым мы отдыхали, похоже, держится на скале совсем не крепко. Если на него поднажать, он рухнет и кого-нибудь точно зашибет. А пока они займутся собиранием своих внутренностей, мы под шумок слезем с той стороны в воду.

Адам сначала проверил, насколько прочно они связали свою одежду ремнями, заткнув оружие в получившиеся свертки, ведь их во время плавания придется держать над водой. Потом он заглянул в мешок, где снова сидел Игнат. Уккала встретил его понимающим взглядом своих больших блюдцевидных глаз. И только после всех этих манипуляций, он ответил Сайхан.

– Пошли толкать, что ли, а то твари разбредутся.

Не видя друг друга, Адам и Сайхан навалились на огромный камень. Он слегка пошатнулся, но остался на месте. Однако движение привлекло менков. Они утробно зарычали и подняли свои омерзительные рожи навстречу судьбе.

– Нас заметили, толкай сильнее, – сжав зубы проговорил поляк.

Они налегли изо всех сил. Валун начал двигаться, но для того, чтобы его сбросить, не хватало последнего микроскопического усилия, которое юная девушка и упитанный шляхтич выдать уже не могли. И все же внезапно камень оторвался от удерживавшей его веками основы и вместе с остатками травяного покрова и кустарника полетел вниз. Реакция не подвела татарку, и она успела схватить Игната, прыгнувшего на валун сверху, что его и сдвинуло с места, не дав уккале сорваться прямо в лапы кровожадных монстров.

Впрочем, их стало меньше. Одного припечатало так, что теперь сложно было разобрать, где у него какая конечность. Оставшаяся четверка лишь несколько мгновений провела в замешательства, а затем с жадностью набросилась на своего павшего товарища. Заработали когти и челюсти.

– М-да, хищная птица недолго живет, – прокомментировала увиденное татарка.

Смотреть дальше на гнусный обед ни у Сайхан, ни у Адама желания не было никакого. Засунув героического Игната обратно в мешок, и подхватив свертки с одеждой, они начали спускаться к реке. Неприятно ободрав босые ноги, беглецы практически бесшумно погрузились в воду. Увидев неподалеку прибитую к скале корягу, поляк подтянул ее к себе, скрыв за ней неподвластный действию волшебной мази гардероб. Через минуту, если бы кто-нибудь стоял на берегу реки, он бы увидел лишь уносимое ленивым течением бревно. Уносимое, правда, чуть быстрее, чем положено скоростью течения. Но менки продолжали свое кровавое пиршество, и на берегу не было никого.

В лесной избушке было тепло и уютно. Пламя в очаге тихонько потрескивало, и на его завораживающий переменчивый узор можно было глядеть часами. Оно тянуло к себе, затягивало внутрь, будто в иной мир, где уже не существовало ни времени, ни пространства, а только чистый дух, предвечный и непреходящий.

Хозяйка готовила целебные отвары и что-то едва слышно напевала.

– Это последняя ночь, когда я здесь? – спросил Григорий.

Она кивнула, не отрываясь от своего занятия.

– Да, я знаю, – вздохнул грек. – Чувствую, что пора. Друзьям грозит опасность.