Павел Волков - Дерево уккал

Адам и Сайхан застыли, не в силах принять решение о своих дальнейших действиях. Бежать от болотника по вязкой трясине виделось им бесполезным. Сражаться?

Решение за них принял сам болотник. Щупальца взмыли в воздух, бросая через догорающий факел на землю длинные тени, и стремительно обрушились на замерших от ужаса людей. Те, однако, вовремя пришли в себя и успели откатиться в сторону от смертоносных отростков. Пан Адам, правда, получил скользящий удар по спине, но решил, что жаловаться причин нет. Тем временем чудище вновь заносило свои конечности, стремясь достать чрезмерно живучие и тем самым раздражающие примитивный ум монстра, жертвы.

Но возня привлекла новых персонажей. Откуда-то из темных болотных далей словно материализовались прямо из пустоты три массивные фигуры. В неверном свете уже чадящего факела за расплывшейся тушей болотника рассмотреть их было непросто, но даже в таких условиях поляк с татаркой моментально идентифицировали неожиданных пришельцев. Тем более что один из них оказался обладателем сразу двух отвратительных, снабженных далеко выступающими вперед клыкастыми челюстями, голов, насаженных прямо на заросшие косматой шерстью плечи.

– Ну, вот и все, – перекрестился поля и стал бормотать молитву на латыни.

Однако что-то пошло не так. Во-первых, три больших блюда показались болотнику более лакомыми, нежели два маленьких и на редкость вертлявых. Поэтому он довольно шустро развернулся к менкам, использовав для маневра длиннющий чешуйчатый хвост.

Людоеды выглядели слегка растерянно. Создавалось впечатление, что они вовсе не собирались ни на кого нападать, а, наоборот, давали деру от чего-то, здорово их потрепавшего. И правда, при более тщательном осмотре на их телах виднелись довольно глубокие следы от укусов, а местами побуревшая от запекшейся крови шерсть свисала клочьями. Болотник нынче был явно не их добычей.

– Над людоедами кто-то учинил расправу, – заметила Сайхан, поднимаясь на ноги и стараясь не шуметь. – И четвертый куда-то пропал. Похоже, навсегда.

– Не хотел бы я встретиться с тем, кто сподобился так раскромсать этих тварей, – произнес поляк. – Но не будем мешать нашим знакомцам выяснять отношения. Пошли-ка отсюда потихоньку, пока нами не заинтересовались опять.

– Маленький уккала, – бриллиантовая слеза блеснула в темных глазах татарки, – мы обязательно тебя найдем. Я обещаю.

Из болота выбирались довольно долго. Как только путешественники почувствовали, что под ногами стало суше, они тут же свалились обессиленные на тугой травяной ковер.

– Никогда не прощу себе, если Игнат сгинул, – молвила Сайхан. – Сначала Григорий, потом он. Куда мы теперь пойдем? Зачем?

– Слушай, княжна, – пан Адам все еще тяжело дышал после ночного марш-броска, – твой пушистый друг в этих краях уже почти дома. Думается мне, что скорее он выберется куда нужно, чем мы с тобой. И вообще, я тебе, между прочим, жизнь спас. Если бы не я, переваривалась бы ты сейчас в брюхе у болотника.

– Спасибо, – бросила татарка, но по ее лицу было видно, что думает она совсем не о своем спасении.

– Какое там спасибо? Мы теперь квиты. Так что с этого момента я тебе больше ничего не должен. Потому и бросаться в твои авантюры отныне не собираюсь. Я планирую отыскать реку и добраться, наконец, до деревни. Блуждать по лесам и болотам, где тебя в любой момент кто-то может сожрать, – премного благодарю, но это не ко мне. Если уккала не совсем безмозглый, выживет и прибежит в твои объятья. Было бы только куда бежать.

– Я тебя не держу. Можешь катиться ко всем чертям, – удивительно спокойно ответила Сайхан.

Поляк выдержал паузу, как будто о чем-то вдруг задумался. Некоторое время, пока убитая горем девушка уже тихонько плакала в сторонке, он глядел на свои руки. Несмотря на то что они были нещадно исцарапаны, а под ногтями чернела давно нечищеная грязь, принадлежность их к высшему сословию угадывалась интуитивно. Эти руки не знали ни плуга пахаря, ни молота кузнеца, ни шила ткача. А вот перо и кинжал им пришлись бы в самый раз. Но специальному агенту короля Стефана Батория разглядывать свои персты, стоя где-то у черта на куличках посреди тайги, было недосуг. Глядел он, конечно, на нечто иное. И это иное мутновато блестело у него на пальце. Кольцо? Нет, так казалось, но пан Адам перекрутил его на пальце таким образом, что взору представилась лицевая часть необычного перстня. В навершие был вставлен крупный рубин в форме сердца с выгравированными на нем латинскими буквами AMDG. Поляк выудил откуда-то из глубин своей потертой делии совершенно чистый кружевной носовой платок, протер драгоценный камень и убрал платок обратно. Он несколько раз покрутил перстень, не в силах принять решение. В итоге разворачивать камнем вниз его не стал, а оставил как есть.

Только тогда он вспомнил о рыдающей татарке и взглянул на нее если не с некоторым пренебрежением, то с осуждением точно.

– Плохая идея. Я не к чертям тороплюсь, а выжить хочу. Не знаю, как у тебя, а у меня дела есть еще. И где ты сейчас собралась искать своего Игната? В трясине у болотника? Одного раза мало? Умирать, знаешь ли, тоже с умом надо. А от безмозглого героизма одна беда. Для всех причем.

Татарка прекрасно понимала неумолимую логику, но ничего не могла с собой поделать. Слезы отчаяния текли по смуглым щекам.

Адам Каминский смотрел на такой эмоциональный всплеск как на откровенную и крайне несвоевременную дурость.

– Включай свой разум, если у варваров он, конечно, есть. Истерика – удел слабаков, а слабаков съедают. Зубастые твари в чаще, лживые льстецы при дворе, не все ли равно? Правила везде одни. Хочешь жить – просчитывай наперед, не паникуй. Здесь и сейчас ты гроша ломаного не стоишь, и сделать не можешь ровно ничего. Но встанешь и пойдешь, а завтра и где-то там все уже в корне изменится.

Сайхан перестала плакать. Она подняла лицо к возвышавшемуся над ней мужчине и в грязном, много дней небритом, чрезмерно упитанном не первой молодости поляке, увидела шляхтича, способного без малейших колебаний втоптать господским сапогом в землю любого, кто не будет способен втоптать его самого. Глаза татарки высохли моментально.

– Река в той стороне, – сказала она, указывая пальцем куда-то сквозь кланявшиеся господину болоту ивы.

Уже почти у самой реки, но, все еще оставаясь в тени окрепших и оздоровившихся после затхлых миазмов болота деревьев, путникам представилась возможность лицезреть следующую картину. На пологом левом берегу частично в воде лежала довольно искусно выдолбленная лодка-облас с веслом, а в ней – туша среднего размера лося. Охотник, который, по всей видимости, убил животное и собирался отвезти его в свое поселение, в поле зрения не попадался. Возможно, он решил еще поохотиться, а может быть, в таких местах этого исключать нельзя, кто-то успешно поохотился на него самого.