Павел Волков - Дерево уккал

Григорий не стал дожидаться комментариев Касьяна и прямо заявил:

– Об этом лживом учении я тоже слышал. На Вселенских соборах его осудили и назвали ересью.

– Попы лгут! Они всегда лгут! Все ради власти, только ради власти! Но ведь я отыскал ее, мысль Бога, Софию-Ахамот, мать матерей, вложившую в меня духовное семя высшего знания. Движимые властолюбием и неверием, ангелы не признали ее верховенства и заточили в оковы телесного бытия, заставили переходить из одного женского тела в другое. Египтяне называли ее Исидой, вавилоняне Иштар, иудеи Шехиной, буддисты Праджня-Парамитой, валлийцы Кэридвен. Она в облике Елены развязала Троянскую войну. Ее из блудилища Астарты в Тире, где она выполняла священные обряды, выкупил Симон-маг. Вот, с кем ты имел счастье встретиться ныне. Пока ты еще забывший о внутреннем свете выкидыш, цепляющийся за материальную тюрьму, как Адам и Ева в раю дураков. Но я чувствую в тебе силу, а потому как мудрый змей помогу освободиться.

– Ты, кажется, не хочешь слышать. Я уже сказал, что еретическое учение об изначальном избранничестве, предопределении ко злу и разделенности человечества как скота на годных и негодных отвергли еще во времена Рима. Твоя Ахамот – всего лишь старая ведьма и ничего больше.

– Ах отвергли? Интересно, кто? Не о церкви ли речь? Ну так поспешу тебя удивить.

К стоявшей все это время безмолвно четверке присоединился пятый, судя по внешнему виду епископ, только какой-то старинный, древний.

– О, святой Августин, приветствую тебя! Тут было сказано о ереси с намеком на твое, признанное церковью учение. Развей сомнения, поведай истину.

– Истину? Что ж, так тому и быть. Бог заранее предопределил человеку блаженство или проклятие, – поведал призрак Августина. – Но делает он это только предвидя человеческий свободный выбор. Все дело в том, что хоть люди и были созданы как свободные существа, но сами подвергли себя несвободе, совершив грехопадение. Сами предопределили себя ко злу даже тогда, когда стремятся делать добро. С тех пор человек и стал всецело зависеть от Бога, имея возможность творить добро только через благодать, которая дается не по заслугам, но от способности воли и предопределению. Спасутся избранные. Таким образом неравенство действительно неизбежно и совершенно бессмысленно стремиться к любой из форм его упразднения, в том числе к уравнению богатств.

– Так-то! – ликовал Касьян. – Даже старые христианские святые догадываются, как все истинно устроено. Но и новые, те, за которыми будущее, все уже поняли и встали на нашу сторону. Гляди на последний дух – перед тобой сам доктор Кальвин.

И, правда, на поляне перед деревом материализовался одетый на западноевропейский манер худощавый мужчина в напяленной на высокий лоб с залысинами шапочке. Не теряя времени, он заявил:

– В результате адамова мятежа природа человека испорчена полностью и все его устремления абсолютно не соответствуют воле творца. Для Бога все люди в состоянии падения одинаково виновны и никакие поступки, слова или помыслы, ни послушание вере, ни святость не могут привлечь Его благодать. Лишь сам Бог избирает, кому спастись и лишь избрание служит основанием для веры и святости. Наблюдая в себе безошибочные плоды избрания, избранным в определенное время дается знак о неизменном предопределении их ко спасению. Остальным же – вечные муки.

– Ну, все, достаточно, – бросил Касьян, махнул рукой, и видения исчезли, а золотая звезда как бы свернулась внутрь самой себя. – Время выбирать близится. И ты выберешь выпустить своего зверя, чтобы пошел он по земле, и никто не смел встать на его пути. Но что это? Я слышу зов. Человечество жаждет избавления из склепа, жаждет царя, жаждет меня. Не прощаюсь, скоро увидимся.

Чернокнижник поднялся и направился в чащу. Вскоре он скрылся в густой листве.

Григорий был ошеломлен и растерян. Не имея достаточной подготовки, чтобы доказать даже самому себе мерзость и ложность сказанного вызванными из небытия призраками, он все же чувствовал скрытый обман. Особого рода греки, гностики, восточная мистика, Августин, кальвинисты – преемственность мысли об изначальном и непреодолимом неравенстве… Время как бы застыло в раздумьях, а стоит ли продолжать лететь куда-то вперед, если там пустота? Может лучше остановить мгновение и застыть навсегда здесь, на затерянном острове под древом мирозданья, корни которого уходят в тартарары?

Не тут-то было. На голову Григория сверху свалилось что-то чрезвычайно мохнатое и принялось пищать. Морок улетучился мгновенно, так что грек даже на секунду усомнился в реальности увиденного. Сомневался, однако, зря. Встреча, на которой было сказано все, состоялась; теперь стоило спешить обратно в деревню. Он встал и быстро, так что семенящий уккала еле поспевал за ним, зашагал к берегу. Выйдя к воде, Григорий даже не удивился, заметив взявшийся из ниоткуда добротный деревянный мост, соединяющий остров с деревней. Сделав пригласительный жест Игнату, он двинулся вперед.

В маленькой деревенской церкви собралось человек двадцать, из них не меньше двух третей – женщины и дети. Отец Феофан читал им Евангелие. Из-за такого столпотворения группа вновь вошедших – Сайхан, Елисей и мрачный как туча дед Савелий, остановились сразу у двери. Братья Гурьян и Лукьян на случай опасности остались дежурить снаружи.

Батюшка оторвал взгляд от книги и прервал чтение.

– Слава Богу, вы вернулись. Мы все здесь молились за вас. А что Григорий? Остался на острове? Ну да, ну да, в том ведь задумка и состояла. Опоздали, правда, малехо. Беда пришла.

– Знаем, что пришла, – кивнула татарка. – Здесь все, кто в здравом уме, собрались?

– Похоже на то, дочь моя. Самые стойкие умом и в вере крепкие. Так что маленькая победа у нас все-таки есть, кое-кого отстояли. Мало того, даже в лихую годину Господь творит чудеса. Вот поглядите, Варька-то не бесится боле.

И правда, рядом со священником на лавке скромно сложив руки на коленях, сидела дочка усопшего старосты. Она выглядела не очень здоровой, бледноватой и слегка осунувшейся, но признаков одержимости действительно не проявляла и ни на кого не кидалась. Отец Феофан положил свою руку на ее.

– Скорби часто наводит Господь на любящих Его. Все святые: пророки, апостолы, мученики достигли спасения путем страданий. Мы должны воспользоваться бедствиями и скорбями для очищения себя от грехов и своего спасения. Так говорил святитель Иоанн Златоуст. Наше спасение возможно только через обожение – уподобление Богу и соединение с Ним. Но соединение не такое, когда личность человека растворяется в Божестве и уж точно не такое, когда человек погружается в небытие, как в восточных мистических учениях. Спасительное соединение – это жизнь с Богом и в Боге, при которой личность остается самой собой, приобщаясь при этом к полноте Божественной любви. Я все думаю, может ли так быть, что Господь, который есть любовь, спасет не всех, что кто-то погибнет навеки, что каких-то людей он создал, заранее обрекая на муки вечные? Я отдал бы все, даже жизнь, чтобы с уверенностью сказать: «не может». И однако же насильное спасение – это за гранью, а если по своей воле, вдруг кто-то не захочет?