Павел Волков - Дерево уккал

Касьян вошел в деревню очень буднично, без эффектов и мистических представлений. Даже не взглянув на ждавшую его на пристани четверку демонов, он спросил:

– Где моя собственность? Мне она нужна.

Заметив то, что искал, он как-то даже слишком резко и нервозно вырвал множитель из рук герцогини Гамори, которая едва успела склонить колени перед повелителем. Затем Касьян сорвал с головы повязку и вставил множитель в глазной провал. Кристалл тут же засветился синим, как и единственный целый глаз его нового обладателя.

Помимо демонов, на берегу торчала дюжина местных мужиков с самыми отвратительными рожами, какие только можно было отыскать в небольшом поселении. Отребьем командовал новоиспеченный староста польский шляхтич Адам Каминский. Пинками и затрещинами он заставил бандитскую ватагу пасть ниц перед колдуном.

– А, вот и ты, друг мой, – обратился Касьян к поляку. – Это что все, кого удалось собрать? Лучшие люди, так сказать?

– Большая часть подчинилась бессознательно, мой господин, под воздействием чар, – немного неуверенно и с опаской ответил пан Адам. – Я бы не стал на них целиком и полностью рассчитывать. Опасно. А вот эти надежные. Они согласились сотрудничать по идейным соображениям. Уж больно их старые общинные порядки угнетали. Надеются, что теперь вольготнее жить станет.

– Да уж конечно, я об этом позабочусь, – Касьян криво ухмыльнулся, – сопротивляющиеся есть?

– Были, но ушли куда-то с дедом, а куда, ума не приложу. Леса ведь и болота вокруг, а они с бабами и детьми.

– Старика мы найдем, никуда он не денется. Вот что, поставь-ка своих молодцев по периметру деревни, чтобы ни одна живая душа больше не выскользнула. А демоны пусть готовят все для прибытия армии, это главная задача.

– Будет сделано. Где тебя искать, повелитель, если что понадобится? Какой дом оборудуешь для ставки?

– Церковь, – без раздумий бросил колдун и двинулся вглубь деревни.

Он прошел по совершенно пустой улице, ощущая на себе одновременно восторженные и ненавидящие взгляды как в норках, спрятавшихся за оконными рамами обывателей. Касьян все больше и больше ощущал непреодолимую пропасть между своим могуществом и ничтожеством окружающих и ему это нравилось. Лишь только одно пока омрачало триумф, делало его неполным, а значит, не необратимым – вырванная из-под власти его воли девушка, до сих пор находившаяся в маленьком храме под недреманной опекой отца Феофана.

Запертая дверь не могла остановить умножившего свое могущество чернокнижника. Одно заклинание – и она разлетелась в щепки. Касьян перешагнул порог и увидел священника, тихо молившегося перед образами. Рядом со сложенными накрест на груди руками лежала Варвара.

– Ты проиграл, колдун, – произнес, прекративший молиться, отец Феофан. – Ее душа, не выдержав мук, отправилась на небеса, и теперь она вне твоей досягаемости, свободна от власти тьмы.

Лицо Касьяна злобно передернулось, кулаки в черных перчатках сжались так, что заскрипела кожа. Но через мгновенье он снова был безмятежен.

– Ты сказал, свободна? – очень медленно произнес чернокнижник. – Как глупо думать, что тюрьма кончается здесь. Освободиться, вырваться из нее – бессмысленно. Там тоже тюрьма, из которой уже вряд ли можно сбежать. Я видел ее, как сейчас вижу тебя, служитель бога слепых – иную, величественную тюрьму. И тюремщики с белыми крыльями за спиной, что вглядывались в меня через дверное окошко, были так прекрасны и могучи. Но и над ними есть высшая сила – царящий безраздельно Закон, не подвластный ни свету, ни тьме. Освободилась ли Варвара, умерев? О нет, она лишь покончила с одной формой себя, чтобы тут же принять другую.

– Да, это точно, Варвара уже не та, что раньше, – отец Феофан с вызовом посмотрел на Касьяна. – Но смерть ее совсем не переход из одной тюрьмы в другую. В твоих заблуждениях, колдун, твоя слабость. Христос воскресе из мертвых, смертью смерть поправ и даровал жизнь, сущим во гробех.

– Попрал? О нет, отнюдь. Но в одном ты прав, мерзкий священник – рабам лучше всего умереть. Тогда у них появится шанс родиться заново свободными. Христиан – львам! Так вроде бы раньше поступали?

Касьян стал творить новое заклинание. Множитель светился, пока он произносил слова:

– Много пещер есть в мире, и много кто копошится в каждой из них. O, великое отродье сырых и истекающих влагой стен подземного Царства, чей сумеречный грот купается в рубиновых оттенках, явись ныне, ибо я призываю тебя! Я един с тобою, o архитектор Ада! Каждый, кто вздумает обокрасть меня, крадет и у тебя. Так да познает он яд твоих серповидных клыков! Я благодарю тебя, o стремительный в тенях, ибо ты подготовил для меня место сияния. Ты дал мне знак, когда я, воистину, смотрел на твоё дитя и так с нежностью спас я твоё дитя. И внезапно совершил я великое открытие, и тогда познал, что я и был им! O, великий и могущественный царь пауков, да наполнятся пещеры твои телами жадных и ханжеских богопоклонников! Адским именем своим заклинаю, явись! Приди! Я приветствую тебя в этом гроте! Не бойся, ибо я такой же, как ты: истинный поклонник высочайшего и несказанного Царя Ада!

И тогда на потолке появилось чудовище. Суча и перебирая шестью огромными волосатыми ногами и щелкая наполненными смертельным ядом серпами острых как бритва челюстей, оно двинулось на священника.

Отец Феофан отпрянул назад и, упершись спиной в стену храма, осенил себя крестным знамением. Затем он взял в руки висевший на его шее крест и бесстрашно пошел прямо на исчадие тьмы. Голос его был грозен:

– Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: поглощена смерть победою! Смерть! где твое жало?! Ад! где твоя победа?!

Зависший в воздухе мост из соединенных друг с другом магией бревен подозрительно пошатывался, как бы намекая, что может предательски обрушиться в любую минуту. Григорий не обращал на это никакого внимания. Быстрым шагом он, прихрамывая, пересекал отделявшую остров от деревни реку, а маленький уккала Игнат еле поспевал за ним. Над поселением стоял столб черного дыма – видимо что-то горело. Спрыгнув, наконец, с сомнительного моста на твердую землю, грек увидел, что языками пламени объят амбар, который почему-то никто не бросился тушить. Никто из местных жителей, не решавшихся вылезти из своих норок даже при угрозе лишиться запасов зерна. Вокруг пылающего сооружения бестолково бегал единственный человек. По характерной комплекции Григорий опознал в нем Адама Каминского. Подбежав к толстому шляхтичу и схватив его за грудки, грек потребовал объяснений:

– Чего бегаешь как полоумный?! Где все?! Почему пожар не тушите?!