Адам Уильямс - Дворец райских наслаждений

— Господи боже, — прошептал Том, — они притащили сюда старинные пушки. Видать, сняли их со стен.

В повисшей тишине иностранцы с ужасом взирали на вереницу мулов, тащивших вверх по склону холма тяжелые полевые орудия.

— Мне кажется, доктор, что наше оружие посильнее вашего, — произнес майор Линь. — Желаете убедиться?

— Шах и мат, — пробормотал Филдинг.

— Да нет же, Филдинг, — прошипел Аиртон. — Он хочет, чтобы мы отдали им A-ли и А-сунь. Это невозможно.

— Нам не выстоять против пушек.

— А придется. Я ни за что… я ни за что… Я не могу отправить слуг на верную гибель. Дайте, я с ним поговорю. Майор Линь, — перешел доктор на китайский. — Мы согласны на все условия, кроме одного. Китайские слуги должны остаться с нами.

Майор Линь деланно зевнул:

— В таком случае я снимаю свое предложение о защите. Счастливо оставаться, — он тронул поводья.

— Майор Линь, послушайте. Прошу вас… умоляю. Я написал мандарину письмо… вот оно, поглядите, — Аиртон трясущимися руками полез в карман жилета. — Вот это письмо. Прошу вас, отдайте его мандарину, а пока он не примет решение, дозвольте китайским слугам остаться в нашем доме. Мы согласны на все остальные условия. Мы даже готовы сдать оружие. Умоляю вас. Во имя человеколюбия.

Майор Линь равнодушно оглядел конверт, после чего сунул его в седельную сумку.

— Мандарин уже отдал мне приказ, — ответил он.

— Знаете что? Я вам заплачу за них. Выкуп. Точно, я заплачу вам выкуп. У меня есть деньги. Вот, поглядите, — Аиртон схватился за бумажник, а другой рукой вцепился в поводья лошади, в отчаянии пытаясь удержать Линя. Неожиданно сзади донесся знакомый голос:

— Хозяин, пожалуйста, позвольте нам пройти, — на крыльце стояли A-ли и А-сунь, сжимая в руках узлы со скарбом.

A-ли улыбался, не обращая внимания на слезы, градом катившиеся по его морщинистым щекам. А-сунь тоже плакала.

— Хозяин оцень уплямый, — произнес А-ли на ломаном английском. — Думаю, он оцень доблый для бедный А-ли и А-сунь. Но хозяин есе оцень задный, — он комично покачал головой. — Платить оцень мало. Сотландцы все задные. A-ли найдет луцсая работа и луцсий хозяин. Мозет, на Небесах нузен повар? Буду зарить яицница и вецина для Иисуса. Он оцень хоросий хозяин. А-ли и А-сунь оцень рады принадлезать Иисусу.

A-ли опустил узел на землю и обнял Аиртона.

— Вспоминай иногда сталого длуга, — сказал он простодушно. — Так будет лучше, — добавил он по-китайски. — Твоя смотреть за мисси Нелли, хозяина Дзорза, и мисс Дзенни, — продолжил он, снова перейдя на английский. — У тебя оцень хоросие дети. Мы с А-сунь думать, они как наси внуки. До свиданья, доблый хозяин.

А-сунь, всхлипывая, сжала руки Аиртона. Буря эмоций переполняла ее настолько, что она не могла говорить. Аиртон тоже не мог произнести ни слова. Доктор замер в нерешительности, глядя, как слуги повернулись к нему спинами и медленно направились к воротам.

— Нет! — зарычал доктор и рванулся за ними вслед, но на его плечах повис Филдинг, а майор Линь тронул поводья коня и преградил Аиртону дорогу.

Когда слуги приблизились к воротам, от толпы отделился один человек. С ужасом доктор узнал в нем управляющего Чжана Эрхао, который теперь был наряжен в костюм боксера. Голову управляющего украшала повязка. Чжан с издевательской усмешкой отвесил A-ли низкий поклон, словно приветствуя дорогого гостя. Повар плюнул ему в лицо. Боксеры обступили слуг, скрыв их из виду.

Солдаты Линя тщательно обыскали весь дом и собрали оружие. Случился лишь один незначительный инцидент, когда Нелли преградила им путь в комнату Элен. Супругу доктора просто оттолкнули в сторону. Вскоре солдаты ушли, оставив у дверей караул. Боксеры тоже отправились восвояси, хотя барабаны продолжали греметь всю ночь. Иностранцы, собравшись в гостиной, опустились на диваны и стулья, плотно вжавшись в спинки, будто хотели спрятаться от самих себя. Повисло молчание, говорить было не о чем. Через некоторое время в сопровождении жены и детей в комнату вошел Септимус Милуорд. Он обвел взглядом собравшихся и произнес:

— Джентльмены, мы в руках Божьих. Не кажется ли вам, что настала пора помолиться, — с этими словами он приятным баритоном затянул: — Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое…

Постепенно к нему присоединились остальные. Вплоть до раннего утра люди провели время в молитвах, которые принесли некоторое успокоение. Казалось, Септимус наконец занял подобающее ему место. Милуорд стоял посередине комнаты, словно библейский пророк, воздевший посох, чтобы сразиться с силами хаоса и тьмы. На этот раз люди, ясно осознававшие свое отчаянное положение, даже не подумали о безумии Септимуса.

Головы А-ли и А-сунь, насаженные на колья у стоек ворот, казалось, внимательно прислушиваются к голосам людей внутри дома, хотя на самом деле это была всего лишь иллюзия, которая создавалась колебаниями раскаленного воздуха, нагретого пламенем, пожиравшим развалины госпиталя.

Воскресенье, 16 июня 1900 года

Здравствуй, дорогой Джеймс!

Вот уже четыре дня как боксеры сожгли больницу, а мы находимся в заключении. Я тебе долго не писал, потому что все никак не мог оправиться после зверского убийства моих пациентов и слуг, за которых я нес ответственность. И все же нас не покидает надежда на спасение.

С каждым днем мы убеждаемся, что провидение не оставило нас. Два дня назад враги окружили наш дом, день и ночь били в барабаны, насмехались над нами, кричали, пели и прямо на лужайке устраивали свои омерзительные танцы и ритуалы. Зная, что мы беззащитны, они грозили нам оружием, призывая своих богов обрушиться на наши головы, обвиняли нас в ужасных преступлениях, угрожали кровавым отмщением. Ты можешь представить весь ужас детей, которые тряслись под одеялами от страха, когда ночь разрывали кошмарные крики. Как и чем могли мы утешить наших мужественных малюток? От гибели нас отделял лишь караул, выставленный майором Линем, впрочем на помощь этих плохо обученных солдат мы почти не рассчитывали. И все же каким-то чудесным образом нам удалось пережить ночь. Септимус Милуорд полагает, что, кроме солдат Линя, наш покой охраняли стоявшие у дверей ангелы с пламенеющими мечами. Что ж, фигурально выражаясь, так оно и было. Господь не оставил нас.

Вчера мы проснулись в странной тишине. Впервые за несколько дней мы услышали чудесное пение птиц. На мгновение я представил, что вновь оказался в нашем милом уютном домике в Дамфри и лежу в кровати, прислушиваясь к звукам летнего утра; на улице светит солнце, а впереди — рыбалка на речушке. Отворив ставни, мы обнаружили, что боксеры и в самом деле ушли. Остались только солдаты, которые, рассевшись вокруг костров, позевывая, готовили себе завтрак.