Адам Уильямс - Дворец райских наслаждений

— Дамы и господа, меня разбудил шум. Доктор Аиртон, вас донимает эта заблудшая душа? — вежливо осведомился Милуорд, затыкая огромной ладонью рот вырывавшегося Бартона.

— Мы, собственно, уже собрались уходить, — промолвил Генри. — По крайней мере, я так надеюсь. Итак, доктор?

— Да как я могу уйти с вами? — со злобой в голосе рявкнул доктор. — Я не желаю заключать с мандарином никаких сделок.

— Ваша чувствительность делает вам честь, но знайте, что вы обрекаете на смерть жену, детей и Элен. Что ж, это ваш выбор, — сказал Генри. — Последний раз спрашиваю, вы едете или нет? Майор Линь может заинтересоваться нашим долгим отсутствием. Он может прийти с минуты на минуту.

— Нелли, что же мне делать?

— Эдуард, я не могу за тебя решать.

— Боже! — воскликнул Аиртон, закрыв лицо руками. — Ну помогите же мне!

Собравшиеся в комнате взирали на муки доктора, и лишь Септимус, одетый в длинный китайский халат, продолжал оставался спокойным. Именно он и прервал напряженное молчание:

— Простите, доктор, что лезу не в свое дело, однако, насколько я понимаю, этот человек ставит вас перед выбором между вашей жизнью и смертью и жизнью и смертью ваших близких. И вы еще о чем-то думаете? Вам не кажется, что таким образом вы рискуете впасть в смертный грех гордыни?

Аиртон, тяжело дыша, опустился на пол:

— Я мечтаю лишь об одном — бежать вместе со своей семьей. Но как? Как?

— Может, через окно? — с готовностью предложил Септимус. — Я бы на вашем месте воспользовался окном.

— Давай-ка, вставай, глупышка, — произнесла Нелли, — мистер Меннерс, говорите, что нам делать. Нам идти за вами?

Один за одним они пролезли через окно и спрыгнули на траву. Генри, который уже стоял снаружи, помогал им спуститься. Сунув в рот вырывавшегося Бартона Филдинга кляп и заперев проповедника в шкафу, Септимус подхватил два чемодана и медицинский саквояж, который он заметил в углу комнаты, и передал их через окно. Генри знаком показал в сторону темневших деревьев, где людей ожидала телега. К счастью, луну затянули тучи, поэтому оставалась надежда, что боксеры, чьи костры полыхали у подножия холма, не заметят беглецов. Генри, сжимая чемоданы, поторапливал спутников. Нелли поддерживала спотыкавшихся детей, а Элен тащила медицинский саквояж. Доктор, чьи руки были свободны, в последний раз кинул назад полный муки взгляд. Аиртон понял, что на всю оставшуюся жизнь запомнит маячившие в окне лица Тома, Септимуса, герра Фишера, Катерины и мистера Боуэрса, которых разбудил шум, поднятый Филдингом. Обитатели дома вбежали в комнату как раз в тот момент, чтобы увидеть, как их покидает их пастырь. Лица были преисполнены горечи, тоски и, как показалось доктору, упрека. Ни один из обитателей дома не помахал на прощанье рукой.

Ошарашенный доктор никак не мог забыть лица оставшихся в доме друзей. Казалось, Аиртон едва отдает отчет в происходящем, поэтому Генри пришлось взять его за руку, вести за собой, когда они пошли через густой подлесок. Линь и солдаты стояли у телеги и знаками дали им понять, что нужно поторопиться. В любой момент могли появиться боксеры, и солдаты держали ружья наготове. Линь с явным неудовольствием посмотрел на чемоданы, однако, не говоря ни слова, закинул их в повозку и, подняв борт, лязгнул задвижкой. Телега медленно тронулась с места. Путь лежал среди деревьев. Впереди солдаты вели под уздцы коней.

Только когда процессия выбралась на тракт, Линь успокоился и приказал солдатам сесть на лошадей. Они быстро поехали сквозь ночь. Телегу потряхивало на грунтовой дороге.

Они остановились у небольшого крестьянского дома, во дворе которого высился стог сена. Майор Линь приказал иностранцам лечь на голые доски телеги, а солдаты принялись накидывать на них сено. «Меня хоронят заживо за грехи мои», — подумал доктор, но, когда он закрыл глаза, перед внутренним взором снова возникли лица друзей, с укором взиравшие на него.

Когда они добрались до городских ворот, их встретил караул, пожелавший осмотреть повозку. Доктор услышал, как кто-то грубым голосом осведомился у майора Линя, чего он явился в город посреди ночи. Майор Линь ответил, что привез на конюшни сено, и какое вопрошавшему дело, когда майору приезжать, а когда уезжать из города. Быть может, вопрошавший желает задать те же вопросы мандарину, приказы которого выполняет майор? Ворота со скрипом отворились, и телега, громыхая, въехала в город.

Прежде чем они достигли рыночной площади, телега свернула на боковую улочку и наконец остановилась. Раздался голос майора Линя, приказывавшего всем вылезти наружу. Задыхающиеся люди, царапая себе лица, принялись поспешно разгребать сено. Обнаружилось, что телега стоит в темном переулке у деревянной двери, которую охраняло два каменных льва. Путникам выдали черные шерстяные плащи с капюшонами, под которыми можно было спрятать лица. Убедившись, что все оделись, майор Линь забарабанил в дверь. Их ждала накрашенная женщина с жестоким лицом, покрытым толстым слоем белой пудры.

— Майор Линь, как я рада вас видеть! — жеманно улыбнулась она. — Ах, и Ma На Сы-сяньшэн. Как же давно я вас не видела, — она подняла фонарь, осветив лицо Элен. — Сяоцзэ, вы ведь не в первый раз посещаете мое заведение! — Она протянула руку и костлявыми пальцами, усыпанными кольцами, потрепала девушку по щеке. — Вы, как всегда, неотразимы. — Элен отшатнулась. — Ну заходите же, заходите скорее, — женщина засеменила на маленьких ножках по освещенной фонариками дорожке. — Вы, должно быть, проголодались и устали после столь тяжкого путешествия. Какие у вас миленькие детишки, — проворковала она, — я ведь не ошибаюсь и передо мной действительно знаменитый Ай Дунь- ишэн ? Добро пожаловать, дайфу, я очень рада вас видеть. Знаете, всех друзей мандарина здесь ждет самый теплый прием. Для нас такая честь развлекать вас в нашей скромной обители.

Один двор сменял другой. По телу Элен пробежала легкая дрожь, когда она увидела знакомый павильон, и Генри обнял девушку за плечо, словно желая ее защитить. Дети с трепетом смотрели по сторонам. Им еще ни разу в жизни не доводилось бывать в таких роскошных дворцах.

— А сейчас нам предстоит подняться по лестнице, — сказала женщина. — Причем как можно тише. Сейчас все должны уже спать, однако надо соблюдать осторожность. В последнее время к нам приходит очень много народу. У нас столько гостей… однако больше всего мы рады, конечно же, вам.

Они стали подниматься по темным ступеньками. Впереди, тяжело дыша, ступала хозяйка. В доме стоял спертый запах духов, из некоторых комнат второго этажа раздавались странные поскрипывающие звуки. Один раз до них донесся чей-то грубый смех, а вслед за ним и пронзительный вопль. Джордж захныкал от страха. Женщина повернулась. Мерцающий фонарь осветил на ее лице жестокую улыбку.