Адам Уильямс - Дворец райских наслаждений

— Твою мать! — закричал Меннерс и резко остановился. Он обнаружил, что сверху на него с тревогой смотрит Нелли Аиртон, стоявшая на ступеньках вагона.

— Прошу прощения, мадам, — пробормотал он. — Случайно вырвалось.

— Ничего страшного, — ответила Нелли. — Что у вас с рукой?

Только сейчас Генри заметил, что левое предплечье залито кровью. Один из боксеров сумел зацепить его мечом.

Он поднял смущенный взгляд и увидел, как из-за плеча Нелли на него, приоткрыв рот, обеспокоенно поглядывает Элен. Девушка была бледна, а ее глаза светились участием.

— А ну-ка скорее поднимайтесь. Мы вас перевяжем, — сказала Нелли.

— Простите, — качнул головой Генри, не сводя с Элен взгляда. — Простите, но у меня нет времени.

Паровоз и кабина машиниста были залиты водой, но, к счастью, огонь в топке горел по-прежнему жарко, а из трубы все так же валили густые клубы серого дыма. Датчик давления показывал 129 фунтов на квадратный дюйм.

— Отлично! — закричал Генри. — Ну как? Готовы?

Он выжал педаль, чтобы стравить из поршней лишнюю воду. Из кранов по обеим сторонам локомотива со свистом вылетели клубы пара. Генри высунулся из кабины. Солдаты Линя заняли оборону на платформе и залпами стреляли в боксеров, которые теперь сгрудились у зданий. Им не было числа. Над головами врагов реяли знамена. Генри понял, что, если все боксеры разом бросятся в атаку, их не остановят никакие ружья.

— Ну же! Ну! — выдохнул Генри и дернул за шнур. Заверещал свисток. Генри надеялся, что сигнал неким чудесным образом заставит державших оборону солдат поторопиться и поскорей сесть в поезд. Он вспомнил о проводах, которые вели к зданиям. Почему Линь медлит?

Стоило Генри только об этом подумать, как он увидел сержанта, склонившегося над взрывателем. Возвышавшийся над ним майор Линь, будто принимая парад, хладнокровно оглядел толпу боксеров и махнул рукой, словно разрешая им разойтись по домам. Сержант всем своим весом навалился на поршень, и все три здания скрылись в пламени и дыму. Генри, несмотря на то что находился в кабине, почувствовал, как дрогнула земля. Боксеров будто косой срезало. Майор Линь засвистел в болтавшийся у него на шее свисток, и, соблюдая порядок, насколько это было возможно в подобных обстоятельствах, солдаты бросились к предназначенным для них вагонам. Несколько групп приставили к вагонам лестницы и, забравшись на крыши, залегли, в полной готовности открыть огонь по боксерам, когда те придут в себя. На погрузку ушло три минуты. Майор Линь подождал, пока последний солдат не скроется в поезде, после чего сам неспешно поднялся в вагон. Высунувшись в дверь, он махнул саблей, дав Генри знак.

Не медля ни секунды, Генри потянул на себя реверсор и толкнул вперед тяжелый дроссель, регулировавший подачу пара на поршни. Медленно, мучительно медленно, хрипя, словно уставший кузнец, паровоз стронулся с места. Генри сдвинул регулятор, чтобы сбавить объем пара — иначе ведущие колеса могли заскользить. Одна миля в час. Две мили в час. Ну же! Ну! Поезд ехал. Ехал навстречу закрытым воротам, у которых в ожидании замерла кучка перебравшихся через стену боксеров.

В это время враги у развалин зданий пришли в себя после взрыва. С многоголосным воплем «Ша-а-а-а-а!» они бросились в атаку. Расположившиеся на крыше и у окон солдаты открыли огонь, но нападавших было слишком много, и они, невзирая на потери, бежали вперед, а паровоз двигался так медленно, что с тем же успехом мог стоять и на месте.

— Ну что ж, Лао Чжао, мы сделали все возможное, — пробормотал Генри, извлекая из кармана револьвер. Погонщик с суровым видом взялся за пожарный топорик.

Если бы стрелки Железного Вана, управлявшие огнем из пушек, целились получше, боксеры непременно захватили бы поезд, однако два последних залпа из старинных орудий решили исход сражения. Если бы командование над артиллеристами принял на себя сам майор Линь, то даже он вряд ли бы сумел справиться лучше. Первые два снаряда угодили в передние ряды боксеров, разметав нападавших. На какое-то короткое мгновение атака захлебнулась. Второй залп смел ворота, сорвал створки с петель, разнес в клочья цепи и убил наповал поджидавших поезд боксеров. Степенно, со скоростью три мили в час, поезд преодолел пролом в стене.

Судьба, однако, отвернулась от боксеров не полностью. Орудийные расчеты на холме быстро перезарядили пушки. Быть может, обеспокоенные результатами двух предыдущих залпов, на этот раз они целились более тщательно. Результаты нового залпа, точно так же как и предыдущих, оказались неутешительными — оба снаряда разорвались между грудой угля и остатками водонапорной башни. Зато следующим выстрелом они попали в сцепление, соединявшее с остальным поездом три хвостовых вагона, в одном из которых ехала основная масса солдат. Сцепление разлетелось вдребезги. Состав стал легче, и паровоз, изрыгая дым и набирая скорость, помчался по долине, оставляя позади бегущих вслед за ним боксеров. Три хвостовых вагона, в которых находилось около шестидесяти солдат, медленно покатились вперед и наконец плавно остановились неподалеку от ворот.

Майор Линь, стоя в дверях теперь уже хвостового вагона, с мрачным видом смотрел в бинокль, как боксеры берут штурмом отстыковавшуюся часть поезда. Учитывая стойкость солдат, проявленную в только что отгремевшей битве, врагам удивительно быстро удалось добиться успеха. Орда окруживших вагоны боксеров напоминала свивающуюся кольцами змею или ползущего дракона с чешуей красного, желтого, зеленого и черного цветов, готового пожрать, заглотнуть стоявшие на рельсах экипажи. Поначалу до Линя доносилась беспорядочная стрельба. Майор видел облачка порохового дыма, его солдаты тщетно пытались отбиться, но вскоре волна боксеров окончательно захлестнула вагоны, и сопротивление прекратилось. Торжествующие враги стояли на крышах, размахивая знаменами. Теперь шевелящаяся людская масса напоминала перевернутую на спину гигантскую сороконожку, отчаянно перебиравшую конечностями. Присмотревшись в бинокль, Линь понял, что этими «конечностями» были пики и колья, на которые боксеры насадили отрубленные головы его отважных солдат.

Со скоростью добрых двадцать миль в час поезд на всех парах летел по равнине. По обеим сторонам от железной дороги раскидывались поля. Широкое русло реки почти полностью пересохло, и по нему медленно струился лишь тоненький ручеек. Впереди длинного темного корпуса локомотива виднелись синеющие на горизонте Черные холмы, то появляясь, то пропадая снова в клубах валившего из трубы серого дыма и белого пара, вылетавшего из парового колпака. Через час поезд должен был домчаться до отрогов Черных холмов, а еще через полтора часа — въехать в туннель. Генри через Лао Чжао передал майору Линю, что у въезда в туннель собирается остановить поезд, чтобы залить воду, воспользовавшись водонапорной башней, которая, как он знал, располагалась рядом с маленьким строительным складом. Локомотив шел ровно, но Генри на всякий случай предусмотрительно держал руку на регуляторе. Из всех находившихся утром в кабине машиниста теперь осталось только три человека. Каждый занялся своим делом.