Адам Уильямс - Дворец райских наслаждений

— Я не стану вас мучить избитыми цитатами из Библии. Я вам не верю, Генри. В вашей душе есть место и доброте, и мужеству. Не ломайте себе жизнь. Месть не принесет утешения.

— Вы правы, я это уже и сам понял. У меня была надежда. Одна-единственная надежда. Впрочем, ладно, не будем о ней. — Он взял в руки стакан, чтобы хлебнуть бренди, и обнаружил, что он пуст. Праздник окончился, и, хотя в кафетерии все еще были люди, официанты уже принялись убирать со столов, чтобы приготовить зал к вечернему коктейлю.

— Надежда? Вы сказали, что у вас есть надежда. Какая? Прошу вас, расскажите.

— Ну да, все остальное я вам уже выложил. Чего уж теперь молчать, — горько рассмеялся Генри. — Хотя надежда и праздная. Я видел, как она посмотрела на меня на лестнице. Я думал, что Элен Франсес… Вернее, я надеялся, что Элен может все еще…

— Генри, — вздохнула Нелли.

— Иншалла, — пожал плечами он. — Ну что ж, иного я не заслуживаю.

Он запустил пальцы в нагрудный карман, вытащил длинную сигару, припрятанную за аккуратно сложенным платочком, и, пытаясь скрыть волнение, принялся ее раскуривать.

— А как ребенок? — спросил он, выдохнув клуб табачного дыма. — Как бестактно с моей стороны. Забыл спросить раньше. Ребенок жив и здоров? Я слышал, она родила девочку. Как ее назвали?

— С девочкой все хорошо, Генри. Чудесная малышка. Ее зовут Катерина. — Нелли помолчала. — Катерина Кабот.

— Кабот? — Рука с сигарой застыла. Генри нахмурился, на его лице проступила ярость. Прежде чем ему удалось взять себя в руки, Меннерсу пришлось сделать три затяжки. Голубые глаза сверкали, словно лед. — Кабот, — повторил он. — Может, вы соизволите объясниться?

— Думаю, это я во всем виновата, — печально произнесла Нелли. — Именно я представила Элен русскому офицеру, который нас спас, назвав ее миссис Кабот. Я действовала из лучших побуждений. Представьте, какой позор ее ждал, если бы все узнали, что она родила ребенка вне брака. И вот… вот я и решила сказать, что она была замужем.

— Как мило с вашей стороны, — холодно произнес Генри. — Как вижу, вы умеете быть не менее практичной, чем я. И Элен согласилась на эту ложь?

— Я ее уговорила. Мы вместе с Эдуардом убедили Элен, что так будет лучше и для нее и для девочки. И она согласилась, — Нелли выглядела уставшей. — Мы думали, это временная уловка. Мы же не знали, что русские обо всем передадут по телеграфу в Британское посольство, а оно поставит в известность мистера Доусона из «Бэббит и Бреннер», а он, в свою очередь, родителей Тома в Англии. С ложью всегда так случается. Она начинает жить собственной жизнью. Поэтому, когда мы приехали в Пекин, все уже было…

— Fait accompli [46] Свершившийся факт ( фр. ). , — закончил за нее Генри и вдруг начал смеяться, сначала грубо, но потом Нелли с удивлением услышала в смехе нотки искреннего веселья. — Вот это да, — покачал головой Генри. — Ну и Том. Все-таки обставил меня из могилы.

— Генри, я вам сделала очень больно, — прошептала Нелли.

— Нелли, вы уж поверьте, я все прекрасно понимаю. У вас было два кандидата в мужья. Один из них мертвец, второй… что ж, было вполне естественно предположить, что второй либо умрет от ран, либо его вздернет майор Линь. Я все понимаю. Один кандидат — герой, благородный джентльмен, христианин, мученик, а другой — мягко говоря, весьма сомнительное приобретение. Паршивая овца. Чего тут думать? Я абсолютно уверен, что у вас и в мыслях не было задуматься о пенсии «Бэббит и Бреннер» и жирном наследстве Тома в Линкольншире.

— Наверное, я этого заслуживаю, — промолвила Нелли, понурив голову.

— Не берите в голову, — сказал Генри. — Вы поступили совершенно правильно. Так будет лучше для Катерины. Она по праву унаследует состояние Тома. Кстати, как прошла ваша встреча с Доусонами?

— Они были очень добры и великодушны, — прошептала Нелли.

— Вот и славно, — кивнул Генри. — Мне пора. Вы исполнили свой долг. Ввели меня в курс дел, причем, осмелюсь добавить, сделали это весьма тактично. Должно быть, вам было очень больно говорить со мной. Больше вы меня не увидите. А миссис Кабот передайте, что я ее люблю, — он провел по глазам ладонью, словно вытирая с лица все чувства. Когда он опустил руку на подлокотник, оно снова было спокойным. — Знайте же, Нелли Аиртон, я не держу злобы ни на вас, ни на вашего мужа, — молвил Генри, и в его голосе уже не слышалось ни тени сарказма, — вы оба действовали из лучших, благородных побуждений. Что же до меня, я пожал то, что посеял. Все кончено, но я прошу передать Элен… передайте Элен…

— Что передать, Генри? — услышал он сзади хриплый голос. Немочь, охватившая мужчину, когда он прятался за аспидистрами, овладела им с новой силой. Он не мог и пальцем пошевельнуть. Сердце учащенно билось, а кровь, казалось, была готова закипеть. Генри почувствовал в душе смятение чувств: радости, отчаяния, надежды и, в первую очередь, — страха.

Шелестя юбками, Элен присела на диван рядом с Нелли. Нелли попыталась встать, но Элен положила ей руку на колено.

— Думаю, вам не стоит уходить, — произнесла она. Несмотря на то, что глаза девушки сияли, а на щеках горел легкий румянец, она говорила спокойным голосом.

— Я лучше пойду, милочка. Меня ждут дети с Эдуардом, — пробормотала Нелли.

— Доктору немного нездоровится, — сказала Элен. — Он простыл, а сейчас, вдобавок, находится в расстроенных чувствах. Он будет рад вас видеть. О детях не беспокойтесь, они играют с няней.

— Мистер Меннерс. Генри. Я очень надеюсь, что мы еще встретимся, — Нелли протянула ему руку. — Вы еще зайдете к нам до нашего отъезда?

Не сводя глаз с Элен, Генри механически кивнул, встал, пожал руку и снова плюхнулся в кресло.

— Передайте няне, что я не задержусь, — сказала Элен и проводила взглядом удалявшуюся Нелли, грациозно лавировавшую между столиками. — Стакан холодного муската, — распорядилась девушка, — и еще один бренди для мистера Меннерса. Итак, Генри, — мягко произнесла она, после того как официант удалился. — Что же ты хотел, чтобы Нелли мне передала?

Генри показалось, что у него отсох язык.

— Может, ты хотел передать, что меня любишь? — спросила Элен, не сводя с его лица мрачного взгляда зеленых глаз. — Когда-то я была бы рада это услышать.

— А сейчас? — хрипло каркнул он.

— Мне и сейчас очень приятно. Спасибо, — кивнула она официанту, поставившему на столик бокалы.

— Приятно? — выдавил из себя Генри.

— Да. Мне льстит, что ты по-прежнему испытываешь ко мне нежные чувства, — сказала Элен. — А что, должно быть как-то иначе? Я знаю, какой ответ мужчина ожидает от девушки, сказав ей подобные слова, вот только не уверена, что могу его сейчас дать.

— Ясно, — кивнул Генри.

— Конечно же, я тебя любила, — сказала она, пригубив вино. — Меня греют воспоминания о тех днях, когда мы были вместе. Я ни о чем не жалею. Ни о чем. И я всегда буду тебе благодарна. Ты… Когда-то ты был для меня всем. Я любила тебя больше жизни.