Адам Уильямс - Дворец райских наслаждений

Когда она проходила мимо, их разделяло всего лишь несколько футов. Он даже разглядел родинку у нее на шее. Генри почувствовал, как его переполняет непреодолимое желание рвануться вперед, обнять ее, осыпать поцелуями или же упасть на колени, вымаливая прощение, но он не сдвинулся с места и, едва смея дышать, следил безумными глазами, как Элен с доктором двинулись в сторону лестницы. Он услышал знакомый хрипловатый голос: «Доктор, я уверена, что к утру вы будете чувствовать себя великолепно. Наверное, вы просто слегка простыли». Генри захотелось окликнуть ее, броситься вслед за ней, но он так и не сдвинулся с места. В отчаянии он глядел, как по ступенькам скользит край ее зеленого платья. Еще мгновение, и она исчезнет, свернет за угол.

Генри не знал, что подтолкнуло его выйти из укрытия — может, привычка действовать решительно и быстро, а может, остатки гордости, вынуждающие игрока забыть обо всем и сделать последнюю ставку. Опершись на трость, он замер в самом середине зала, уставился диким взглядом на девушку и, практически вопреки собственной воле, окликнул ее по имени:

— Мисс Дэламер! Элен! — Его голос прозвучал неестественно громко.

Троица на лестнице оглянулась. Глаза доктора расширились, и, всхлипнув от ужаса, Аиртон осел. Нелли быстро его подхватила, бросив на Генри суровый взгляд. Элен и вовсе разжала руку, которой поддерживала доктора, и застыла, опустив руки вдоль тела, устремив хмурый взгляд на умоляющее лицо Генри. Губы девушки скривились, словно она хотела что-то сказать, ее грудь вздымалась… Поспешно подобрав юбки, она повернулась к Аиртону и, снова взяв его за руку, помогла Нелли поднять его на ноги. Мгновение спустя они исчезли за поворотом.

Генри прислонился к колонне, чувствуя, как силы покидают его.

— Мистер Меннерс? — раздался голос, в котором слышался легкий шотландский выговор.

Как только Генри удалось сфокусировать взгляд, он увидел перед собой озабоченное лицо Нелли. Женщина успокаивающе взяла его за локоть.

— Бедняжка, мне кажется, вам дурно, — произнесла она. — Прошу простить, если вам показалось, что мы сейчас повели себя невежливо, но мой муж никак не ожидал… Мистер Меннерс, нам надо о многом поговорить. Вы не согласитесь выпить со мной чашечку чая? Ради всего того, что было.

Словно больной, которому сделали укол успокоительного, Генри покорно проследовал за Нелли обратно в кафетерий и опустился в обитое кожей кресло, сев там, где ему велели. Нелли приказала подлетевшему к ним официанту принести чайничек чая, после чего устремила на Генри взгляд ясных глаз.

— Мистер Меннерс, — произнесла она. — У меня нет слов, как я рада, что вы живы и здоровы. К нам сегодня утром заходил мистер Притчет из посольства, и он нам немного рассказал… ну вообще-то не то чтобы совсем немного, как раз наоборот, думаю, даже больше, чем того следовало… о вашей героической и патриотической службе в Шишане. Не волнуйтесь, мы не расскажем ни одной живой душе… но я должна от всей души поблагодарить вас за все те жертвы, на которые вы шли ради нас, и за то, что вы спасли нам жизнь…

Ей пришлось прерваться — официант принес чайник. К тому моменту, когда он наконец ушел, а чай был разлит по чашкам, Нелли уже сидела смущенной, хотя Генри за все это время не произнес ни слова.

— Ну вот, — вздохнула она. — Выпалила все скопом. Может, вы подумаете, что я готовилась заранее. Так вот, я не готовилась, но все равно говорю искренне. Мы обязаны вам жизнями, мистер Меннерс, — она в легком волнении замолчала, но все же нашла в себе силы продолжить. Скрипач за ее спиной принялся играть веселую польку. Слегка повысив голос, она заговорила снова: — Мистер Меннерс, мне очень стыдно об этом говорить, но мы вам еще кое-что должны. Мы обязаны попросить у вас прощения. Мы ведь не знали, что заставляло вас совершать многие поступки… мы вас неправильно поняли… и потом, когда вас ранили… а вы нас защищали… а мы оставили вас умирать, — на последнем слове голос Нелли надломился, но она быстро взяла себя в руки. — Мы совершили преступление, память о котором будет мучить нас до конца наших дней. Нам придется жить с сознанием этой вины, мистер Меннерс. Нам нет прощенья. Я… я понимаю, отчего вы поначалу не желали к нам подходить. Я видела, как вы прятались у входа за аспидистрами… И если вы больше не пожелаете с нами разговаривать, я хочу, чтобы вы знали, как нам ужасно-ужасно стыдно, и если вы когда-нибудь найдете в себе силы простить…

Она удивленно замолчала на полуслове и залилась краской смущения. Генри Меннерс откинулся в кресле и захохотал:

— Про… простите… миссис Аиртон, — выдавил из себя Генри, переводя дыхание, — как это ни жаль, но ваши слова меня очень насмешили. Экая ирония. Видите ли, в чем дело, — он с горечью на нее посмотрел, — вы что, не понимаете? Я пришел сюда как раз для того, чтобы попросить у вас прощения за то… за то, что так напортачил.

Полька закончилась, и в зале вежливо захлопали.

Щеки Нелли все еще горели румянцем.

— Боюсь… боюсь, мистер Меннерс, я вас не понимаю.

— Ах, миссис Аиртон… — Генри глубоко вздохнул. Мимо пробегал официант. Генри поймал его за руку и велел принести бренди, двойной бренди, да поживее. — Простите, — пробормотал он, — мне нужно выпить что-нибудь покрепче чая. Я не такой мужественный, как вы, — добавил он, и в его голосе прозвучали нотки былого сарказма.

Нелли озадаченно на него уставилась.

— Прежде чем вы продолжите тешить меня извинениями, — произнес он, — быть может, вам будет полезно выслушать окончание моей истории.

— Мистер Меннерс, я…

— Прошу вас. Уверен, вам уже известно, как нам удалось снова стронуть поезд с места. Кстати, вам было лучше остаться. Так вы бы смогли избежать чудовищных испытаний, которым вы подверглись в глуши, — он поднял ладонь, знаком остановив Нелли, собиравшуюся его перебить. — Не надо. Довольно извинений. Вы делали то, что сочли в тех обстоятельствах наилучшим. Вы уж поверьте, я все понимаю. Я не виню ни вас, ни доктора Аиртона. Вам надо было позаботиться о детях и Элен, а я выглядел так, будто со мной все кончено. Со мной и было все кончено. Вам не в чем себя винить. Так или иначе, я того заслуживал. Нет уж, не перебивайте. Позвольте мне закончить. Такие, как вы, любят говорить о чудесах. Можно сказать, меня спасло чудо. Только не ваше божественное, а вполне обычное человеческое, сложенное из мужества, самопожертвования и стойкости, которые проявили такие вроде бы неприглядные личности, как погонщик Лао Чжао и проститутка Фань Имэй. Они меня перевязали и как-то, сам не знаю как, сумели пригнать поезд в безопасное место.

— На все Божья воля, а люди ее провозвестники, — пробормотала Нелли.