Адам Уильямс - Дворец райских наслаждений

— Но вы вовлекли в это дело разбойника. Да-жэнь, неужели у вас не было другого выхода?

— У общества «Черных палок» и Железного Вана есть связи с русскими. Или вы можете предложить мне альтернативу? Если бы вы могли воспользоваться своими связями с японцами…

— Я был у них в плену, но все же, да-жэнь, они достойные люди.

— Конечно же, майор. Пусть так… Что происходит?

Сквозь толпу пробирался человек. Визгливый голос Цзиня заглушили ругательства и улюлюканье. Когда Септимус Милуорд выбрался на открытое пространство, по площади пронесся гневный ропот. Жилет Септимуса был изорван, а по лбу стекала струйка крови.

— Стойте! — вопил он на ломаном китайском, тыча пальцем в озадаченного Цзиня, который, прервав чтение приговора, с открытым ртом смотрел на иноземца. — Стойте свою плохую работу. Бог говорит: мой сын — живет. Эти люди, — Септимус обвел рукой приговоренных, с изумлением взиравших на него из пыли. — Эти люди — без барабанов. Без барабанов, говорю я вам, в глазах Бога и людей.

Майор Линь, трепеща от гнева, выкрикивал команды солдатам, в нерешительности окружившим иноземца, который продолжал громким голосом выкрикивать околесицу прямо в лицо Цзинь Лао. Мандарин увидел, как Септимус без особых усилий стряхнул с себя солдата, пытавшегося скрутить ему руки. Толпа уже проявляла признаки недовольства, напирая на оцепление. В солдат, осужденных и Милуорда полетели объедки. Мандарину показалось, что кто-то крикнул: «Смерть иноземным дьяволам!», и когда часть людей подхватила клич, понял, что не ослышался. Он увидел, как на другом конце площади сын хозяйки публичного дома Жэнь Жэнь, стоявший на балконе в окружении дружков, размахивая руками, командует хором голосов. Мандарин понял, что становится свидетелем зарождающегося бунта.

Мандарин вскочил, оттолкнув слугу с зонтиком. В тот же самый момент один из солдат Линя огрел Милуорда прикладом по голове, и Септимус упал на четвереньки. Еще один солдат ударил проповедника по спине, и несчастный рухнул в грязь. Солдаты принялись избивать иноземца. Толпа ревела.

— Стреляй из пистолета, — крикнул мандарин Линю.

Грохот шести выстрелов, последовавших один за другим, погрузил площадь в гробовую тишину. Один из солдат так и замер, занеся над Милуордом приклад винтовки. Апельсин, брошенный кем-то из толпы за секунду до выстрелов, отлетел от головы одного из осужденных и покатился по песку.

— За возмущение спокойствия безумец получит двадцать ударов, — прокричал мандарин. — Отвести его в ямэн.

Линь прорычал приказ, и двое солдат уволокли стонущего окровавленного Милуорда. Толпа почтительно расступалась на их пути.

— Вы слышали приговор. Начинайте казнь, — скомандовал мандарин. Толпа одобрительно взревела. К приговоренным шагнули голые по пояс палачи, вооруженные гигантскими мечами. Тела палачей были обмазаны маслом.

— Вам повезло, казначей, — тихо проговорил мандарин Цзинь-лао. — Никто из толпы так и не понял, что этот варвар нес. Когда он говорил, что осужденные «без барабанов», он пытался сказать, что они невиновны. Спрячьте мальчика получше, или же я от вас отрекусь.

— Ши [20] Да ( кит. ). , да-жэнь, — отозвался дрожащий Цзинь-лао.

Опустившись в кресло, мандарин потянулся за чаем. Помощники палачей отводили в сторону косички приговоренных, обнажая им шеи. Мандарин увидел, что привлекший его внимание иноземец все так же сидит на лошади со скучающим выражением лица, которое не изменилось, даже когда опустились мечи, отрубленные головы насадили на пики, а толпа бросилась к распростертым телам, надеясь снять с трупов что-нибудь, что потом могло пригодиться для колдовства. Мандарин, все это время внимательно следивший за незнакомцем, понял, что перед ним не сентиментальный доктор, а человек совсем иного склада.

— Поедете в моем паланкине, — приказал мандарин майору. — Казначей пойдет пешком.

Забили барабаны, заревели трубы, и процессия двинулась сквозь редеющую толпу обратно в ямэн.

— В этот раз было интереснее, чем обычно, — заметил мандарин. — Никогда не знаешь, чего можно ожидать от этих миссионеров.

— Будь моя воля, я бы изгнал из Китая всех иноземцев, — отозвался Линь.

— Вы патриот. Это хорошо, — промолвил мандарин. — Будь наш мир более совершенным, я бы с вами согласился. Беда в том, что они нам нужны.

— Не могу с вами согласиться.

— Друг мой, вы молоды и добродетельны. Как это ни печально, но к тому моменту, когда вы достигнете моего возраста, вы научитесь воспринимать мир таким, какой он есть, а не таким, каким бы ему следовало быть. Порой мысли о глубинах низостей, на которые приходится идти ради достижения благородной цели, наводят грусть и тоску. Я утешаю себя тем, что благородство и величие цели, к которой я стремлюсь, оправдывает любые средства, какими бы мерзкими они ни казались. Моему иноземному собеседнику Ай Дунь Дайфу, он славный человек, хотя и варвар, никогда этого не понять. Я многое почерпнул из разговоров с ним. Он поведал мне о внешнем мире, находящемся за пределами Серединного государства. Успехи варваров в области науки и техники, дарующие им такую силу, достойны всяческого уважения, однако я также обнаружил, что иноземцы мыслят в рамках абсолютов доброго и дурного. В этом и кроется их величайшая слабость, а знание о ней имеет для меня первостепенное значение и доказывает, что я не зря провел столько времени в обществе доктора. Вы, надеюсь, согласитесь, что, прежде чем вступать в бой, необходимо узнать слабые стороны врага? В противном случае, вам его никогда не одолеть.

— Значит, вы считаете иноземцев врагами?

— Они также и средство достижения цели.

— Я лишь солдат и вас не понимаю.

— Например, мы можем рассчитывать получить от них оружие. Разве в этом случае они не средство достижения цели? Кстати, коли уж об этом зашла речь, хочу вам напомнить, что вы сказали, что так и не смогли установить контакт с вашими японскими друзьями. Они, замечу, тоже иноземцы, хотя вы их считаете самим совершенством.

— Японцы — совсем другое дело. Мы с ними одной расы. Как вы можете равнять их с волосатыми западными варварами? Впрочем, я не люблю вспоминать о том времени, когда…

— Когда были в плену? Отчего же? В этом нет бесчестья. К тому же вы многому научились. Меня впечатлили приемы, которым вы обучаете солдат. Если бы вы, проживая в Японии, завязали дружбу с теми, кто взял вас в плен, а в том, что так и произошло, я не сомневаюсь, тогда бы отпала необходимость в Железном Ване и русских. Да, среди них тоже есть подлецы. Да и где их нет?

— Я же говорил вам, японцы — честные, благородные люди. Он никогда не опустится до контрабанды…