Адам Уильямс - Дворец райских наслаждений

К счастью, мандарин закрыл глаза, поскольку гримасу боли, исказившую лицо майора Линя, при всем желании никак нельзя было счесть за проявление уважения.

С тех пор как купец Лу Цзиньцай передал ей письмо, Фань Имэй потеряла покой. Он сделал это незаметно ото всех, когда столкнулся с ней во дворе.

— Передай это Шэнь Пин, — прошептал он и, притворившись пьяным, оперся на ее плечо. — Я знаю, что здесь даже у деревьев есть глаза и уши. Ты ее подруга. Прочти и сама реши, как поступить, — и, громко распевая, он побрел прочь.

Фань Имэй, чувствуя, как письмо буквально жжет грудь, попыталась проскользнуть мимо Матушки Лю, которая, стоя в дверях, с подозрением наблюдала за удаляющимся купцом.

— Что он тебе сказал? — спросила она.

— Ничего. Так, непристойности всякие. Он пьян, — ответила Фань Имэй.

— Почему ты не с майором Линем?

— Он снова послал меня за вином, — честно призналась Фань Имэй.

— Он столько пьет, что скоро пустит меня по миру, — проворчала матушка Лю. — Иди. Иди и отнеси ему вино. Возьмешь разбавленное. Сейчас он уже все равно не почувствует разницы, — с этими словами она дала ей пройти, и больше, к счастью, ни о чем не спросила.

Фань Имэй осмелилась открыть письмо, только когда майор уснул. Тем вечером Линь был с ней особенно груб. Он сидел в своем кресле и пил, едва притронувшись к еде. Она спросила, что его так опечалило, но он лишь что-то пробурчал себе под нос и потребовал налить еще вина. Она решила сыграть на цине его любимую музыку, но майор запустил в нее подушкой и коротко приказал ей убрать инструмент. Потом, принявшись уже за второй кувшин, захмелевший майор заплетающимся языком принялся проклинать мандарина, заморских дьяволов, Железного Вана и оружие. Вдруг в дикой вспышке гнева он схватил Фань Имэй за горло и закричал в лицо девушке, что убьет ее, если она осмелится кинуть на англичанина хотя бы один взгляд. Гнев сменился слезами, и майор, уронив голову ей на плечо, зарыдал, повторяя одно и то же слово: «Таросама», «Таросама». Она никак не могла взять в толк, о чем он. Она отвела его в постель, и он лег, вцепившись в нее, словно напуганный ребенок. Через некоторое время майор принялся неуклюже ее ласкать. Девушка сделала все, что было в ее силах, становилась на колени, предлагая взять себя сзади, но вино лишило майора сил. Она высекла его ивовыми розгами, но и они не помогли. Наконец он уснул.

Только после этого она взяла в руки письмо, которое ей передал Лу Цзиньцай. Оно предназначалось Шэнь Пин — внизу стояло имя Дэ Фалана. Держа письмо поближе к свече, она быстро пробежала его глазами, догадавшись по каллиграфическому почерку, что послание было начертано рукой Лу Цзиньцая. Письмо было написано пышным вычурным слогом, содержало в себе много комплиментов, но смысл его был неумолим. В письмо был завернут красный конверт. Она его не открыла. Она даже не желала знать цену, уплаченную за гибель надежд ее подруги.

Она понимала, что Шэнь Пин пока нельзя показывать это письмо. Когда два дня назад Матушка Лю позволила Фань Имэй навестить подругу, Шэнь Пин едва узнала девушку. Фань Имэй догадывалась, что Матушка Лю даровала ей столь неслыханную привилегию, опасаясь, что на этот раз Жэнь Жэнь зашел слишком далеко и Шэнь Пин может не оправиться после пыток. Видимо, хозяйка публичного дома решила, что визит подруги может пробудить в девушке волю к жизни.

Фань Имэй пришлось взломать ставни, чтобы открыть окно. Солнечный свет озарил мрачное помещение, пропахшее кровью и нечистотами. На стенах висели кандалы и цепи, а в углу, среди груды жутковатых инструментов, змеей свернулся кнут. Накрытая одеялом Шэнь Пин ничком лежала на соломенном матрасе. Ее лицо покрывали ссадины и кровоподтеки. Когда Фань Имэй склонилась над ней, Шэнь Пин заплакала и попыталась отодвинуться в сторону. Некоторое время ее пришлось успокаивать, и наконец Шэнь Пин высунула из-под одеяла сломанную руку и погладила Фань Имэй по щеке. Догадавшись, что подруга ее узнала, Фань Имэй едва смогла сдержать рыдания.

Матушка Лю приказала принести бадью с водой и миску бульона.

— Накорми и напои эту суку. Ты за нее отвечаешь, — сказала она.

Чтобы накормить девушку, Фань Имэй пришлось смачивать в супе платок и выжимать его в рот Шэнь Пин, но даже так несчастной удалось сделать лишь несколько глотков, после чего она зашлась кашлем. Фань Имэй медленно стащила с девушки одеяло. Приходилось быть очень острожной: в некоторых местах пропитанная запекшейся кровью материя прилипла к телу. Фань Имэй чуть не вырвало, когда она увидела изорванную плетью спину и израненные бедра. Прошел целый час, прежде чем ей удалось помыть израненную девушку, но даже при всей бережности Фань Имэй Шэнь Пин кричала и стонала от боли. Фань Имэй плакала, но делала свое дело. Когда она закончила, девушка подложила ладошку под голову подруги. Шэнь Пин что-то прошептала. Фань Имэй поднесла ухо к разбитым, потрескавшимся губам и услышала:

— Он придет? Дэ Фалан придет?

— Конечно, золотце, — солгала Фань Имэй сквозь слезы. — Конечно, придет.

— Вот и славно, — вздохнула Шэнь Пин и, смежив веки, тут же заснула.

У выхода из хижины Фань Имэй ожидала Матушка Лю.

— Как она? — спросила Матушка Лю.

— Ей нужен доктор, — ответила девушка.

— Раз нужен, значит, будет. И держи язык за зубами. Поняла? А не то тебя ждет та же участь. И никакой покровитель тебя не спасет.

В тот вечер Шэнь Пин перенесли в одно из помещений, примыкавших ко двору. Фань Имэй позволили ее навещать. Шэнь Пин перевязали, в ноздри Фань Имэй бил резкий запах лекарственных мазей. На второй день началась горячка, и Фань Имэй было велено не отходить от больной, покуда не минует опасность. Лекарь по имени Чжан Эрхао не произвел на Фань Имэй большого впечатления. Он работал в больнице у иноземного доктора. Как-то раз, еще до того, как в ее жизни появился майор Линь, Фань Имэй довелось обслуживать Чжана. Чжан Эрхао, грубиян и хвастун, был на короткой ноге с Жэнь Жэнем. Матушка Лю привела Чжана, когда лихорадка достигла пика. Он покрутился вокруг Шэнь Пин, явно не зная, что делать. Гораздо больший интерес Чжан проявил к Фань Имэй и отстал от нее, только когда Матушка Лю сказала, что девушка принадлежит майору Линю. Так ничего толком не сделав, Чжан ушел, на прощание посоветовав закутать больную потеплее. Фань Имэй не стала его слушать. Памятуя о последней ночи с отцом и об иноземке в черном, регулярно обтиравшей его влажной тряпицей, она сделала точно так же, и наутро жар спал.

Шэнь Пин начала поправляться, хотя все еще была очень слаба. Фань Имэй боялась, что ее подруга уже никогда не будет прежней. Всматриваясь в израненное лицо и глядящие с апатией глаза, Фань Имэй пыталась отыскать следы жизнерадостной болтливой крестьянской девушки, которую некогда знала. Шэнь Пин оживлялась, только когда Фань Имэй заводила речь о Дэ Фалане. Крепко сжимая руку подруги, она все шептала: «Он придет? Придет?» Фань Имэй, ненавидя себя, придумывала истории о том, как Френк заходил во «Дворец» и спрашивал о Шэнь Пин, но Матушка Лю сказала, что девушке нездоровится и он сможет увидеть ее, когда ей станет лучше. История обрастала новыми подробностями, Фань Имэй рассказала, как Матушка Лю попыталась предложить Френку другую девушку, но, едва услышав об этом, он взорвался от ярости и тут же ушел. Это был единственный раз, когда Шэнь Пин улыбнулась. Фань Имэй попыталась внушить себе, что говорит правду, она слышала, как друг Дэ Фалана Лу Цзиньцай расспрашивал некоторых девушек о Шэнь Пин, и думала, что, быть может, когда-нибудь иноземный торговец придет и сам, но дни сменялись днями, а его все не было. Фань Имэй боялась, что произошло именно то, чего она больше всего опасалась. Сжимая в руках письмо, она понимала, что знает теперь горькую правду.