Адам Уильямс - Дворец райских наслаждений

— Да-жэнь, как же вы не понимаете? Именно Он и дал нам свободу воли, чтобы мы обрели спасение.

— Если бы Иисус работал в ямэне вместо того, чтобы в праздности бродить по горам, он бы куда как больше узнал о мерзостном естестве человека. Исходя из своего опыта, я могу утверждать, что свобода воли — проклятье и может привести к самым отвратительным проявлением человеческой натуры, если эту натуру вовремя не ограничить. Я не верю, что Иисус любил людей, коль скоро Он предъявлял к ним столь высокие требования.

— Но Иисус — Бог любви, — восклицал Аиртон.

— Так я вам и поверил, — бормотал мандарин, впиваясь зубами в персик.

Но доктор не унывал. Наоборот, его глаза сияли надеждой. Иногда ему казалось, что мандарин начинает сомневаться в своих собственных циничных жизненных принципах. Доктор гнал от себя подобные мысли. К чему напрасно тешить себя иллюзиями? Интерес мандарина к христианству был праздным, он просто вежливо проявлял любопытство; и если же прищуренные глаза и сардоническая усмешка были лишь маской, скрывавшей духовные поиски, — мандарин себя ничем не выдал. «Наконец-то! Наконец! — вместе с тем в глубине души раздавался голосок, который доктор никак не мог заставить замолчать. — Вот он, мандарин, всерьез заинтересовавшийся Евангелием. Такого не было уже много лет!» Поддавшись уговорам именно его, Аиртона, мандарин взялся за Библию! Прирожденная скромность боролась с честолюбием и раз за разом терпела поражение. Доктор не испытывал никаких иллюзий об ограниченности своих возможностей, но все же… Если любопытство ведет к пониманию, то, может быть, понимание приведет к жажде новой веры, а она — к обращению в христианство? Кто он такой? Простой шотландский доктор, лечит людей и любит книжки про ковбоев, он не теолог, какое уж там, но Господь озаряет светом даже самых ничтожных. Крещение мандарина может привести к обращению в христианство всего округа: крещение Англии началось с того, что святой Августин обратил в истинную веру мелкого саксонского князька; в Китае, где оказался бессилен сам Маттео Риччи со всей своей армией иезуитов, может быть, доктор Аиртон из Шишаня… В такие моменты Аиртон стискивал зубами трубку и одергивал себя — хватит воображать всякие нелепости, довольно мечтать о славе, однако по вечерам он продолжал лихорадочно листать труды Платона и Фомы Аквинского, в которые не заглядывал с университетских времен, а днем, пообедав на скорую руку, бежал в ямэн на аудиенцию.

О беседах мандарина и доктора никто не знал. Элен Франсес и Генри Меннерс каждый день ездили на прогулки. Френк Дэламер и Том Кабот лихорадочно готовились к поездке, обещавшей принести целое состояние. Стоял поздний октябрьский вечер. Френк запирал склад компании. Они с Томом только что проверили все тюки с образцами товаров. Завтра они взвалят их на мулов и поедут в Цицихаэр, где их ждет господин Дин. На горизонте догорал последний розовый отблеск заката. Поднимался ветер.

— Хватит, довольно, — пыхнул трубкой Френк, смахнув с карих глаз выступившие от смеха слезы, и с удивлением посмотрел на Тома — запас шуток будущего зятя казался неисчерпаемым. — Еще одна ночь в тепле домашнего очага — и в дорогу. Люблю я такую жизнь. Как здорово, что вы с малышкой Элен скоро поженитесь. Я счастлив! Счастлив!

— Едемте, сэр, а то не успеем перехватить ЭФ на перепутье, — молвил Том, подводя лошадей. — Генри сказал, как стемнеет, они будут ждать нас там.

— Эй, там! Это ты, солнышко? — крикнул Френк.

По дороге, которая вела к строительному лагерю, двигался огонек, медленно приближавшийся к перепутью, туда, где Френк и Том остановили коней. Издалека доносился едва слышный топот копыт. Дэламер скорее почувствовал, чем услышал, как Том потянулся к ружью, притороченному к седлу. Правильно. Лишняя осторожность не помешает. Времена сейчас лихие. Кто знает, кого можно встретить на ночной дороге.

— Эй, там! — снова крикнул Френк. — Элен! Меннерс! Это вы?

Ответа не было. Дул сильный ветер, который, быть может, и отнес звук его голоса.

— Том, я уверен — это они, — сказал Дэламер. — Кто же еще? Черт, это же надо так опоздать. Где их носит?

— Вообще-то в шести милях к югу от строительного лагеря есть развалины храма, — сказал Том.

— Боже правый, — простонал Френк. — Развалины храма. Монастыри. Думаешь, Меннерс ударился в буддизм? Меннерс! Это вы? Элен!

Ответа не последовало.

— Не знаю, с чего ты согласился на эти чертовы прогулки, — проворчал Френк. — Миссис Аиртон предложила место в госпитале, а у Меннерса столько свободного времени, что я вообще не представляю, зачем его сюда прислали. Вот ты как думаешь? — поинтересовался он, повернувшись к Тому. — Кстати, «Бэббит и Бреннер» отгулов не дает.

— Я на них и не рассчитываю, сэр, — улыбнулся Том.

— Почему их все еще нет? — пробормотал Френк. — Знаешь, что я сейчас сделаю? Фонарь зажгу, вот. Он у меня в сумке. Чего толку орать в кромешной тьме? Заодно и виски хлебну, — он грузно спрыгнул с лошади.

— Хотите, помогу?

— Что я, немощный? Сам справлюсь.

Том услышал в темноте тяжелое дыхание Френка, звяканье бутылки, бульканье и снова звяканье — Дэламер взялся за фонарь-«молнию». Том поудобнее перехватил ружье, не сводя взгляда с медленно движущегося огонька, находившегося примерно в четверти мили от них.

— Ну вот, готово, — произнес Френк. — Сейчас загорится.

Том сощурился от яркого света. Неожиданно Френк громко закричал. Оброненный фонарь грохнулся на землю и погас. Лошадь Френка попятилась, а конь Тома встал на дыбы. Силясь удержаться в седле, Том случайно нажал на спусковой крючок. Мелькнула вспышка, оглушительно прогремел выстрел. Когда спустя несколько мгновений Тому удалось успокоить напуганного коня, молодой человек услышал сквозь лошадиное фырканье шепот Френка:

— Ты его видел?

— Кого? — по спине Тома пробежал холодок.

— Священника, — ответил Френк, — слепого. Того самого, который напугал Элен. Боксерского священника. Страхолюдину, о которой рассказывал Чарли. Я своими глазами видел — он сидел прямо посередине дороги.

— Где?

— Вон там. Прямо передо мной. Хоть слепой, а мне все равно стало страшно. Когда я зажег фонарь, он вскочил и налетел на меня. Я его схватил — а он холодный, и тут же выскользнул, будто угорь. Тогда фонарь уже погас, лошади взбесились. Считай, повезло, что он мне нож под ребра не сунул. Погоди, где этот чертов фонарь? Дай-ка я его все-таки зажгу.

Френк снова запыхтел, что-то несколько раз брякнуло, и фонарь загорелся. Дэламер поднял его повыше, чтобы осветить как можно большее пространство, но дорога и убранные поля были пусты.

— Черт, смылся, — проворчал Френк. — Ты небось мне не веришь. Думаешь, мне померещилось?