Томас Рид - Пиратский остров; Молодые невольники

Так они могли бы проспать долгие часы, целые сутки даже, если бы только это было им позволено. Но при первых лучах рассвета, показавшегося на востоке, весь табор был уже на ногах.

Женщины и дети обоих племен скользили между палатками, словно тени. Некоторые доили верблюдиц или коз, чье молоко составляет, можно сказать, основную пищу кочевых бедуинов; другие разливали молоко по кожаным бутылкам и мешкам и тщательно закупоривали его, чтобы оно не пролилось и не испортилось при переезде по пустыне.

Старшие матроны – ух, какими ведьмами они казались – готовили настоящий завтрак, состоявший из санглеха – чего-то вроде каши из пшена, сваренной на жалком огне из верблюжьего помета.

Желающие ели эту кашу с козьим или верблюжьим молоком – непроцеженным, грязным, свернувшимся вроде уксусного гнезда и с отвратительным запахом.

Там и сям видны были и мужчины, доившие своих кобыл или верблюдиц, а иные предпочитали этой работе прямое питание, то есть прикладывали рот к соску своих кормилиц-животных. Остальной народ был занят уборкой табора для того, чтобы перекочевать к другому оазису.

За всеми этими разнообразными движениями наблюдали три мичмана, все еще в одних рубахах, и старый матрос, одетый не роскошнее их, потому что на нем оставались только грязные штаны, не везде крепкие по швам.

Они дрожали, так как утро было весьма прохладным. В Сахаре нестерпимо жарко днем, зато ночью термометр часто опускается до точки замерзания.

Но эти неудобства не мешали пленникам наблюдать за тем, что происходит вокруг них. Их никто не будил, следовательно, они могли бы еще спать, но нестройный шум и суматоха табора не позволяли им и думать о сне, так что они не могли уже и глаз сомкнуть. Лежа, они наблюдали за обычаями своих победителей и вполголоса обменивались замечаниями.

Молодой шотландец прочитал много книг о необозримых лугах Америки и их диких жителей. Он невольно вспомнил о них, глядя на картину перед его глазами. С женщинами обращались как с собаками и даже хуже, вся работа лежала на них: уход за животными, приготовление пищи, починка и уборка палаток, навьючивание верблюдов, а помогали им только какие-нибудь жалкие рабы, попавшие в руки их общих господ. Мужчины же большей частью ленивы и беспечно потягивались на звериных шкурах, курили наркотические травы и, по-видимому, гордились своим жалким господством над всем окружающим.

Колин невольно стал сравнивать дикую жизнь двух стран света, разделяемых океаном, и пришел к убеждению, что при равных обстоятельствах люди везде одинаковы.

Но немного времени удалось ему пофилософствовать. Когда суматоха достигла высшей степени, его с товарищами грубо отвлекли от наблюдений и приказали принять участие в трудах их господ.

Еще раньше и еще грубее были приказания матросу Биллу от его черномазого господина, который с первыми лучами рассвета заставил невольника подняться на ноги жестоким пинком.

Если бы черномазый шейх понимал немного английский язык, то, конечно, не совсем был бы доволен ответом старого матроса на его раннее приветствие, который между прочими комплиментами пожелал хозяину, чтобы у того лопнули глаза, и предал вечному проклятию его негритянскую душу.

Утренний завтрак был так же быстро съеден, как и приготовлен. Его скудость изумила пленников. Даже старейшины рода точно так же поели немного молока или санглеха. Только шейхам подан был завтрак чуть более похожий на человеческую пищу; все же остальные бедуины и негры довольствовались кружкой кислого молока пополам с водой.

Неужели всегда таков их завтрак? Гарри Блаунт и Теренс сомневались в этом, но Колин решительно доказывал, что это действительно так. Он не раз читал, как удивительно воздержаны эти дети пустыни, как они довольствуются одним приемом пищи в сутки, чего едва ли достаточно для поддержания жизни шестилетнего ребенка – английского ребенка. Часто случается им целые дни сидеть без еды, и в нормальных условиях одной кружки молока достаточно для удовлетворения их голода.

Колин был прав: это обыкновенный завтрак бедуинов, а также и обед, поскольку никто не был уверен, что до заката ему достанется перекусить чего-нибудь.

Но где же завтрак для Колина и его товарищей? Вот вопрос, который интересовал их гораздо сильнее, чем диета кочевников. Наши герои были голодны, как гиены, а между тем никто и не думал накормить их, никто не предлагал им ни куска, ни глотка.

Отвратительна была каша, приготовляемая бедуинами, еще отвратительнее они варили ее в горшках и подавали на блюдах, которые, по-видимому, никогда не мылись и не чистились. Но вид всего этого только раздражал голодные желудки пленников, и они, не раздумывая, согласились бы разделить и этот убогий завтрак.

Они стали уже подавать знаки, выражая свое желание – глазами и жестами просили пищи. Напрасный труд! Их грубые победители не считали нужным накормить их и только насмехались над мольбами.

Скоро мичманы поняли, что пленникам не дадут оставаться в праздности. Как только их разбудили, так тотчас задали работу: одному приказано было собирать верблюжий помет для разведения огня; другой должен был наносить воды из солоноватого грязного водоема, ради которого оазис был избран местом стоянки; третьему приказано было помогать навьючивать палатки, к чему приступили сразу после того, как санглех был съеден.

Матрос Билл в другой части табора тоже проворно работал, и если он или его молодые товарищи выказывали неохоту приниматься за указанные им работы, то шейхи без всякой церемонии стегали их бичом с узлом на конце или другим орудием, какое попадалось им под руку.

Несчастные скоро поняли, что с надзирателями шутить нельзя и что возражать или убеждать бедуинов – напрасный труд. Словом, они прочувствовали, что значит быть невольниками!

Убирая палатки и занимаясь приготовлениями к перекочевке в другой оазис, моряки стали свидетелями разных любопытных и новых для европейцев обычаев. Странные предметы для вьюков и для перевозки: овальные корзины на спинах верблюдов, чтобы возить женщин и детей; четырехугольные седелки на горбах мехари; черномазые дети, привязанные ремнями к спинам матерей; верблюды, преклоняющие колени для того, чтобы принять груз, как будто добровольно покоряясь необходимости, более чем неприятной для них: все эти картины были бы чрезвычайно интересны для наших моряков, если бы можно было наблюдать их при других обстоятельствах.

Тут еще произошел случай, доказывавший, с каким искусством бедуины умеют расправляться со своими домашними животными.