Томас Рид - Пиратский остров; Молодые невольники

Красноречие и доводы кру показались так убедительны, что арабы тотчас оставили опасения насчет своей ходячей собственности и приказали невольникам спокойно ложиться спать. Из предосторожности выставлены были двое часовых, которые постоянно обходили лагерь, однако ночь прошла мирно. Настало утро, но арабы, погнавшиеся за беглецом, не возвращались. Расстояние до следующего оазиса было слишком велико, чтобы пройти его без отдыха; тогда решили вернуться назад в надежде, что пропавшие поехали туда. Надежда эта сбылась. Всю дорогу старый шейх, ехавший впереди каравана, пристально вглядывался в даль, не забывая посматривать направо и налево. Когда они удалились миль на десять от ночлега, он вдруг свернул в сторону и подъехал к чему-то, привлекшему его внимание. Спутники поспешили за ним – все, кроме женщин и детей, далеко отставших. Два трупа лежали рядом на земле: это были два араба, бросившиеся в погоню за беглецом. Оба были убиты.

Один был застрелен из ружья – пуля насквозь пролетела через череп, вошла в один висок, а вышла из другого. Второй нашел смерть от удара саблей – тело его было разрублено пополам. Юноша, бежавший прошлую ночь, присоединился, по всей видимости, к Голаху и его сыну, и арабы, бросившись в погоню за ним, лишились жизни, лошадей, ружей и клинков. Теперь у Голаха имелись помощника, и все они были отлично вооружены и имели хороших верблюдов и лошадей. Страшно было смотреть на бешенство арабов. Они повернулись к двум оставленным женам Голаха. Несчастные бросились пред ними на колени, крича, плача и умоляя о пощаде. Некоторым арабам сейчас хотелось сорвать злобу на женщинах и убить их. Но их остановил старый шейх – хотя и у него сердце кипело яростью, однако у него достало здравого смысла понять, что бедные женщины ни в чем не виноваты и не могут отвечать за дела своего мужа. Наши моряки тоже находили причины горевать о несчастье, приключившемся с их новыми господами, потому что не могли без ужаса подумать о возвращении под власть Голаха.

– А мы непременно опять попадем к нему в руки! – воскликнул Теренс. – Он перебьет всех этих глупых арабов одного за другим и вернет свою собственность, и нас в том числе. Тогда не миновать нам вечной каторги в Тимбукту.

– В таком случае мы вполне этого заслужим! – воскликнул Гарри. – Потому что в этом будет отчасти наша вина.

– Не думаю, – заметил Билл. – Голах такой необыкновенный человек, что кажется, ему помогает нечистая сила. Право, я думаю, если за полмили отсюда он махнет нам рукой с приказанием следовать за ним, так мы повинуемся, как бы ни было на душе тяжело. Я пробовал держать руку, чтобы она не слушалась его приказаний – так нет же, она повиновалась не мне, а ему.

Выражение ярости на лицах арабов скоро сменилось тоской и унынием. Они чувствовали, что над ними навис меч неумолимого врага, которого они оскорбили, унизили, ограбили, лишили власти и имели глупость возвратить ему свободу. Трупы убитых товарищей были поспешно зарыты в песок, и караван снова потянулся на север.

Опять начались страдания невольников: их мучили жажда и голод, потому что их заставили бежать, чтобы не отставать от верблюдов. Вскоре они изнемогли и потеряли последние силы. В продолжение долгого перехода после погребения двух арабов бедные невольники один за другим заявляли о невозможности сделать хоть шаг вперед. Но они ошибались и только теперь узнали, какое действие оказывает на тело любовь к жизни. Они понимали, что отстать значило умереть; но умирать им не хотелось, и они боролись со всеми муками голода, жажды и усталости. Подобно преступникам на рабочей мельнице, они принуждены были двигаться, хотя не имели ни сил, ни охоты.

За час до заката они шли по песку, недавно нанесенному ураганом. Песок был почти так же рыхл и непрочен, как и снег, идти по такой дороге было так трудно, что даже арабам стало жаль несчастных рабов, и потому они остановились на ночлег ранее обыкновенного. Как и вчера, около лагеря поставлены были двое караульных. Утолив немного голод и жажду, замученные невольники погрузились в крепкий сон. Вокруг них растянулись их господа, которые точно так же были полузаметены песком и так же быстро и крепко заснули. Никто не прерывал их сна до исхода ночи.

Перед самым рассветом раздался ружейный выстрел и все повскакали на ноги. Вслед за первым выстрелом раздался другой, с противоположной стороны. Страшная суматоха началась в лагере. Арабы схватили оружие и выбежали из палаток. Один из первых, кто прибежал на выстрел, увидел подходившего к нему человека и, не помня себя от страха, выпалил из ружья. Пуля попала в цель. Оказалось, что это был один из караульных. Неприятели скрылись, оставив двух караульных в предсмертных муках.

Несколько арабов бросились было отыскивать невидимого врага, но шейх запретил им удаляться от лагеря, боясь, что все погибнет, если вооруженные люди будут уходить из лагеря, и потому подал сигнал, чтобы все его спутники собрались вокруг него. Раненый перенесен был в палатку и в скором времени испустил последнее дыхание. Он уже получил рану и от первого неприятельского выстрела – его рука была раздроблена. Другой караульный получил пулю в спину, и надежды на выздоровление не было.

По-видимому, услышав в противоположной стороне первый выстрел, караульный повернулся спиной к врагу, уже прицелившемуся в него. Утренняя заря осветила сцену. Можно стало рассмотреть, как близко подходил неприятель к лагерю, и никто его не заметил. На сто шагов от того места, где стояли караульные во время выстрела, обнаружился небольшой овраг. Под защитой ночной темноты убийцы тихо подкрались с разных сторон к лагерю и приблизились к беспечным караульным. На дне оврага, где песок был поплотнее, виднелись следы человеческих ног. Следы были оставлены человеком, поспешно бежавшим с этого места.

– Так и есть, – сказал кру, рассматривая следы. – Наверняка их оставил Голах, когда удирал после сделанного выстрела.

– Очень может быть, – отвечал Гарри. – Но почему ты решил, что это следы Голаха?

– Потому что ни у кого на свете не может быть такой огромной лапы, как у Голаха, да и другой человек не мог бы оставить такого глубокого следа.

– Повторяю вам, – сказал Теренс, услышав замечание кру. – Повторяю вам, что всем нам придется идти с Голахом в Тимбукту. Мы его собственность. Эти арабы захватили нас только на несколько дней, но когда они все будут перебиты, то мы последуем за черным шейхом в противоположную сторону.

Гарри не возражал против такого предсказания, которое, конечно, имело под собой веские основания. Четверо из одиннадцати арабов, составлявших караван, были уже убиты, пятый умирал. Матрос Билл объявил, что Голах с сыном и зятем могут вступить в борьбу с шестью остальными арабами; по его мнению, один Голах по силе, хитрости и решимости стоит четверых из их новых господ.