Уилбур Смит - Муссон

– Ты кто такой? – уставился он на Тома. – Где сэр Генри?

– Милорд, я сын сэра Генри, Томас Кортни.

– Где твой отец, парень?

– Он ждет вас внизу, милорд.

Чайлдс повернулся и указал на «Минотавр»:

– Что это за корабль? Похож на индийский, но я его не знаю.

– Это старый «Минотавр», милорд, только заново покрашенный.

– «Минотавр»! Вы отобрали его у корсаров? – Чайлдс не стал ждать ответа. И указал на «Агнец». – А это что? Что за корабль?

– Еще один трофей, милорд. Голландец, с полным грузом китайского чая.

– Да возлюбит тебя Иисус, юноша! Ты воистину гонец, принесший добрые вести. Веди меня к твоему отцу.

Хэл сидел в капитанском кресле, на его коленях лежал бархатный плащ, прикрывавший увечье. Хэл надел темно-синий бархатный камзол. На его груди сверкала золотом и драгоценными камнями эмблема ордена Святого Георгия и Священного Грааля. И хотя лицо Хэла покрывала смертельная бледность, а глаза глубоко провалились, он держался прямо и гордо.

– Добро пожаловать на борт, милорд! – приветствовал он Чайлдса. – Простите, что не встаю, но я немного не в порядке.

Чайлдс пожал ему руку:

– Я действительно искренне вам рад, сэр Генри. И страстно желаю услышать доклад о ваших успехах. Я уже видел два трофея, что стоят у причала, а ваш сын подал мне некоторые намеки на то, что вы привезли.

– Прошу вас, садитесь. – Хэл показал на кресло рядом с собой. – Мой доклад займет некоторое время. Я уже изложил все письменно, однако мне хотелось бы рассказать вам о нашем походе лично. Но сначала – немножко вина.

Хэл жестом велел Тому наполнить бокалы, уже стоявшие наготове на серебряном подносе.

Чайлдс уселся в кресло и сразу стал сосредоточенно слушать, как только Хэл начал свой рассказ. Время от времени он задавал вопросы, но в основном просто молча внимал, в особенности когда Хэл начал читать вслух декларации судового груза всех четырех кораблей эскадры. Когда Хэл наконец умолк, измученный усилием, которого потребовало от него долгое чтение, Чайлдс наклонился и взял пергаменты из его рук. Он внимательно просмотрел записи, и его глаза горели жадностью.

Наконец он снова поднял взгляд:

– С начала войны с Францией цена всех этих вещей почти удвоилась. А если добавить два захваченных корабля, то стоимость трофеев, которые вы добыли для нас, может составить до пятисот тысяч фунтов. Совет директоров компании будет более чем благодарен вам, и думаю, я могу высказаться даже за его величество, если скажу, что корона как следует вас вознаградит. Вы станете Генри Кортни, бароном Дартмутским, еще до конца этой недели.

Чайлдс в полном восторге отсалютовал Хэлу поднятым бокалом с вином.

– Я так и знал, что выбрал правильного человека, когда посылал за вами. Могу я выпить за ваше здоровье и за вашу удачу, сэр Генри?

– Благодарю, милорд. Я счастлив, что вы всем довольны.

– Доволен? – Чайлдс рассмеялся. – Это не то слово, которое может выразить мою радость, мое восхищение, мое изумление вашими способностями и вашей храбростью!

Он наклонился к Хэлу, чтобы положить ладонь на его колено. И тут же на его лице отразилось почти комическое ошеломление.

Он посмотрел вниз и сжал то место, где должна была находиться нога Хэла.

– Сэр Генри, я… у меня нет слов… – Он уставился на нижнюю часть тела Хэла. – Боже мой, друг мой! Вы потеряли ноги!

Хэл вымученно улыбнулся:

– Да, милорд, пришлось заплатить такую цену. Мы, моряки, называем это счетом мясника.

– Мы должны забрать вас с этого корабля. Вы будете моим гостем в Бомбей-хаусе, пока не восстановите силы. Моя карета в вашем распоряжении, она на пристани. Я вызову своих врачей, они лучшие в Лондоне. Вы ни в чем не будете нуждаться, обещаю!

Приехав в Бомбей-хаус, Хэл первым делом написал Уильяму, вкратце сообщив ему о сумме своей доли от трофеев и о том, что он должен вскоре стать знатным человеком. Письму понадобилось больше недели, чтобы добраться до его сына в Девоне.

Получив письмо, Уильям тут же приказал оседлать лошадь и уже через час с бешеной скоростью вырвался из ворот Хай-Уилда и помчался по главной дороге к Лондону. Он скакал так быстро, как только позволяла смена лошадей на почтовых станциях.

Через пять дней после того, как он выехал из Хай-Уилда, Уильям в середине дня въехал во двор Бомбей-хауса под проливным дождем. Усталую лошадь он оставил в конюшне; потом, мокрый и грязный, стремительно вошел в парадную дверь, отмахнувшись от управляющего и лакея, которые пытались его остановить.

– Я старший сын сэра Генри Кортни. И я желаю, чтобы меня немедленно проводили к отцу!

Едва услышав его имя, один из секретарей метнулся вперед. В последние дни имя Кортни подняло в городе настоящую бурю.

В каждой газете несколько страниц посвящались подвигам сэра Генри Кортни в Индийском океане. Некоторые из историй являлись просто причудливыми выдумками, и как источник сплетен сэр Генри даже вытеснил из газет новость о недавней английской победе во Франции, и его имя звучало во всех тавернах и во всех модных салонах Лондона.

Вдобавок ко всему на улицах появились афиши, сообщавшие о предстоящей вскоре распродаже трофейного груза на площадке компании на Леденхолл-стрит, и этот груз описывался как «Величайшее Сокровище, какое когда-либо отбирали у врага в открытом море!».

В течение нескольких дней после прибытия эскадры акции Объединенной компании торговцев в Ост-Индии – так официально называлась компания – выросли в цене больше чем на пятнадцать процентов. В последние пять лет компания платила в качестве ежегодных дивидендов двадцать пять процентов, но предвкушение поступления необъятных сокровищ и эту цифру подняло до невиданных высот.

– Спасибо, что приехали, сэр, – приветствовал секретарь Уильяма. – Ваш отец каждый день спрашивает о вас. Прошу, позвольте мне проводить вас к нему.

Он повел Уильяма вверх по широкой изогнутой лестнице с мраморными ступенями. Когда они дошли до первой площадки, Уильям вдруг резко остановился под большим портретом кисти Холбейна – портретом прапрадеда лорда Чайлдса – и уставился на двух мужчин, спускавшихся по лестнице ему навстречу. Он недобро нахмурился, его темные глаза вспыхнули, когда посмотрел на младшего из этих двоих.

– Рад встрече, дорогой брат. Похоже, мои молитвы остались без ответа и ты вернулся, чтобы досаждать мне. И ты, и этот здоровенный черный дикарь. – Он покосился на Эболи.

Том остановился на лестнице перед Уильямом. Теперь он на дюйм превышал в росте своего старшего брата. Он окинул его взглядом снизу вверх, начиная от заляпанных грязью сапог и закончив надменной головой, и холодно улыбнулся:

– Я весьма тронут твоим выражением любви и нежности. Пожалуйста, будь уверен в ответных чувствах!