Уилбур Смит - Муссон

Слова отца помогли Тому набраться храбрости и высказать свою идею. Хэл молча выслушал его просьбу дать ему «Минотавр» и независимую команду. Потом покачал головой.

– Я уже потерял одного сына, – тихо сказал он. – И я не готов потерять другого, Том.

– Но, отец, я дал Дорри священную клятву!

Тень невыносимой боли, хуже той, которую он вынес на холщовом хирургическом столе, когда ему отнимали ноги, скользнула в глазах Хэла.

– Я знаю, Том, я знаю , – прошептал он. – Но «Минотавр» не мой, я не могу отдать его тебе, он принадлежит компании. Конечно, это не остановило бы меня, если бы я думал, что это поможет твоему брату. Но я не могу дать тебе корабль и позволить отправиться навстречу страшной опасности без настоящей полной команды, которая способна тебе помочь.

Том открыл было рот, чтобы возразить, но Хэл протянул к нему руку и сжал ладонь сына.

– Выслушай меня, парень…

Голос Хэла звучал хрипло, а бледная исхудавшая рука была легкой, как птичье крыло.

– Я не могу отпустить тебя одного. Этот аль-Малик – могущественный человек. Он командует армиями и сотнями кораблей. И ты просто не можешь выступить против такого, как он.

– Отец… – снова пробормотал Том, но Хэл опять его остановил.

– Послушай, Том! Мы должны довести до конца это плавание. У меня долг перед моим королем и перед людьми, которые мне доверились. Когда мы исполним свои обязанности, я официально введу тебя в наш орден. Ты станешь рыцарем-тамплиером ордена Святого Георгия и Священного Грааля, получишь всю власть, которую он тебе даст. Ты сможешь обратиться за помощью к братьям-рыцарям, к людям вроде лорда Чайлдса и лорда Хайда.

– Но на это уйдет целый год! – в отчаянии вскричал Том.

– Нет, нужно будет два или три года. Но мы ничего не добьемся, если без подготовки бросимся против могучего вельможи в далекой враждебной стране, где у нас нет ни союзников, ни влияния.

– Годы! – в ужасе повторил Том. – А что станет за это время с Дорианом?

– Я к тому времени оправлюсь от этих ран… – Хэл посмотрел вниз, на жалкие культи своих ног. – И мы вместе отправимся искать Дориана, ты и я, с флотом отличных сильных кораблей, на которых будут прекрасные воины. Поверь мне, Том, это наилучший шанс для Дориана и для нас.

Том в ошеломлении уставился на отца. С тех пор как его ранили, Хэл Кортни превратился в хрупкого старика с седой бородой и искалеченным телом. Неужели отец всерьез думает, что когда-нибудь сможет снова командовать эскадрой или сражаться?

Нет, это просто жалкая болезненная мечта. Том почувствовал, как к его глазам подступают слезы, но справился с ними.

– Поверь мне, Том, – пробормотал Хэл. – Я даю тебе слово. Дашь ли ты мне свое?

– Хорошо, отец. – Тому пришлось собрать все свое мужество, чтобы дать такое обещание, но он не мог отказать собственному отцу. – Я даю тебе слово.

– Спасибо, Том.

Ослабевшая рука Хэла выпустил пальцы Тома, и отец склонил голову на грудь. Глаза закрылись, а дыхание стало таким тихим, что его почти невозможно было услышать. Том на мгновение испугался, что теряет его. Но потом он увидел, как легко вздымается и опадает худая грудь Хэла.

Том тихо встал и направился к двери, ступая как можно осторожнее, чтобы не потревожить сон отца.

Муссон затих, и они долгие месяцы стояли в немом затишье между временами года. Потом пальмы зашелестели листьями, облака в небе развернулись и отправились в противоположную сторону.

– Эти два могучих ветра – величайшее чудо всех южных океанов, – сказал Тому Эл Уилсон, когда они сидели на баке.

Он говорил на арабском, потому что Хэл по-прежнему настаивал на том, чтобы Том практиковался и каждый день говорил на этом языке. И Том понимал, что это весьма поможет ему в поисках брата.

– С ноября по апрель они дуют с северо-востока, и арабы называют их «казкази», – продолжал Эл. – А с апреля по ноябрь они разворачиваются в противоположную сторону и дуют с юго-востока. Тогда арабы называют эти ветра «кази».

Именно кази и привел капитана Эдварда Андерсона обратно к острову Флор-де-ла-Мар на рассвете одного из ветреных дней. Пока команды других кораблей эскадры приветствовали их с рей и от поручней, Андерсон провел «Йоркширца» сквозь проход между кораллами и бросил якорь рядом с «Серафимом». Между ними осталось расстояние едва ли с кабельтов. Том тут же послал к «Йоркширцу» баркас, чтобы перевезти Андерсона и тот смог бы повидаться с его отцом.

Эдвард Андерсон поднялся по трапу весьма довольный собой и своими достижениями, но его первыми словами стали вопросы о здоровье Хэла Кортни.

– Мой отец весьма окреп после ранения, – позволил себе невинную ложь Том. – И я весьма благодарен вам за участие, капитан Андерсон.

Он проводил Андерсона в каюту на корме. Том позаботился о том, чтобы постельное белье на койке сменили на свежее, хорошо отглаженное, а волосы Хэла тщательно подстриг и расчесал помощник хирурга. Хэл сидел, опираясь спиной на подушки, и выглядел здоровее, чем был на самом деле.

– Я благодарю Бога за то, что вижу вас в таком хорошем состоянии, сэр Генри, – приветствовал его Андерсон и сел рядом с койкой на указанный Хэлом стул.

Том налил им обоим по бокалу мадеры.

– Отец, хочешь, чтобы я оставил тебя наедине с капитаном Андерсоном? – спросил он, подав Хэлу бокал на витой ножке.

– Конечно нет, – быстро ответил Хэл, а потом обратился к Андерсону: – Мой сын принял на себя командование вместо меня, пока я нездоров.

Том уставился на него. Хэл впервые упомянул о его повышении.

Однако Андерсон удивления не выказал:

– Он достоин вашего доверия, сэр Генри.

– Однако довольно о наших делах здесь, на острове.

Хэл попытался сесть выше, но ему помешала боль. Поморщившись, он откинулся на подушки.

– Мне не терпится услышать рассказ о ваших достижениях после нашего расставания.

– Все новости у меня хорошие. – Андерсон не смущался и не сдерживался. – До Цейлона мы дошли без происшествий, только потеряли с десяток пленников. Ван Гроот, голландский губернатор Коломбо, держался весьма учтиво и не слишком торговался. Похоже, мы удачно рассчитали время, потому что эпидемия оспы в его бараках сильно сократила количество рабов. К счастью, я узнал об этом заранее, до начала переговоров с ним, так что добился весьма удовлетворительной цены.

– И сколько же?

– По тридцать семь фунтов за голову, – с самодовольным видом ответил Андерсон.

– Мои поздравления, капитан Андерсон. – Хэл протянул к нему ладонь для рукопожатия. – Это значительно больше того, на что мы рассчитывали.

– Хорошие новости на этом не кончаются, – усмехнулся Андерсон. – Оспа и нападения аль-Ауфа в этих широтах означают, что ван Гроот не смог в последние два года отправлять с Цейлона основную часть урожая корицы. И его склады забиты до отказа. – Андерсон подмигнул. – И вместо того чтобы взять долговую расписку для банкиров Голландской компании в Амстердаме, чтобы мне отдали деньги за проданных рабов, я загрузил мой корабль корицей на всю сумму сделки. Не сомневаюсь, что мы удвоим наши вложения, когда снова доберемся до Лондонского Пула.