Сергей Щепетов - Воины снегов

Но думать пришлось — три дня спустя.

Он стоял, пошатываясь от усталости, на низком перевале и разглядывал тундру — впереди и сзади.

Впереди был снежный простор и — ни души до самого горизонта. Если не считать, конечно, всемогущего демона Тгелета, чья скалистая обитель виднелась вдали. Позади было гораздо оживлённей — караван преследователей уже перестал казаться тёмной змейкой, уже можно было сосчитать оленьи упряжки. Только Кирилл не стал напрягать ради этого зрение: «Какая разница, их пять или десять? Мне в любом случае хватит! Но где же таучины, чёрт побери?! Где Чаяк?! Мне подготовили побег, так почему не обеспечили прикрытие? Какой тогда во всём этом смысл?!»

Среди бесчисленных вариантов ответов — один другого фантастичней — к реальности, похоже, имел отношение лишь один. И был он безрадостным: чего-то Кирилл не понимает в психологии своих друзей, не тех поступков от них ожидает: «Значит, я обречён — нужно просто суметь красиво умереть. Вполне, кстати, возможно, что именно для этого мне и дали возможность бежать».

Бывший аспирант уже готов был принять эту мысль в качестве руководства к действию, но тут перед его мысленным взором всплыло знакомое видение: раскормленная наглая рожа атамана Шишакова, лица его прихвостней, Кузьмы, Мефодия, прочих... И вновь, как уже не раз бывало, внутренности скрутило мучительным спазмом: «Гады, сволочи, отребье! Ну куда и зачем вы припёрлись?! Что вы тут забыли?! — Кирилл глубоко вдохнул и выдохнул морозный воздух. — Нет, не сдамся! Самоубийства, красивой смерти не будет! Буду сопротивляться, изворачиваться до последней возможности! И после неё!»

Вспышка ослепительной ярости миновала, в мозгу прояснилось — нужно использовать малейший шанс. «А он у меня есть? — мысленно усмехнулся Кирилл. — Догонят и расстреляют из луков. Или, того хуже, подранят, изловят арканом и потащат обратно. Куда можно деться в открытой тундре?! Ну, если только под крыло, под защиту Тгелета... А что? Ведь это мысль! Для местных жителей духи столь же реальны, как и всё остальное! Но в погоне наверняка участвуют и служилые... A-а, посмотрим! До той горушки мои олени, может быть, и дотянут!»

Раньше Кирилл уже оказывался в пределах видимости этой странной формы рельефа. Припомнив лекции по геоморфологии, он решил, что это останец древней поверхности выравнивания или, может быть, давно потухший, полуразрушенный водой и морозом вулкан. В пользу последнего предположения свидетельствовали рассказы таучинов о ручье, вытекающем из этих скал, — он замерзает лишь в самые лютые морозы, да и то, кажется, не весь. Неоспоримым доказательством пребывания там Тгелета является то, что горный массивчик издалека напоминает широкую низкую ярангу, в которой горит костёр, — из отверстия в своде временами поднимается дым. Кирилл, конечно, понимал, что никакой это не дым, а просто пар от термального источника, который виден лишь в тихую морозную погоду.

Таучины рассказывали, что не так давно это место было очень популярным. Более того, здесь они ежегодно собирались на некое подобие ярмарки, в которой участвовали и их вековечные враги мавчувены. Дело в том, что Тгелет — людоед (точнее, душеед), причём чрезвычайно кровожадный. Стоит кому-то пролить человеческую кровь возле его жилища, как он немедленно захочет ещё. И тогда ни правым, ни виноватым мало не покажется.

Спрашивается, зачем было рисковать? Какие ярмарки в условиях полного самообеспечения?! По большому счёту, конечно, никто никому для выживания не нужен, а вот для жизни... Одни умеют делать изумительные поделки из моржовой и оленьей кости — иголки, проколки, наконечники для стрел и копий, гарпуны. Другие не знают, куда девать шкурки новорождённых телят, которые в огромном количестве гибнут каждой весной. А ведь лучшего материала для летней, осенней и весенней одежды и придумать нельзя! У третьих есть то, без чего жителям тундры обходиться трудно, — лучшие ремни и ремённые верёвки делаются из шкур морских животных. А такая, казалось бы, мелочь, как подошвы для обуви? Ни один зверь тундры не имеет подходящей кожи, и вот лахтаки... И потом: что является одним из главных удовольствий в жизни? Еда, конечно! Причём не своя, привычная, а чужая, деликатесная! Для морского зверобоя оленина как для школьницы пирожное, а олений пастух пускает слюни при виде не очень свежего куска китового жира, который летом и собаки-то едят неохотно. В повседневной жизни обмен, конечно, идёт, но ему многое мешает, и главное — страсти человеческие при отсутствии общих правил поведения. А здесь — возле жилища Тгелета — такие правила есть, и, чуть что не так, жестокая кара неизбежна.

Насколько смог понять Кирилл, данная благая традиция начала стремительно деградировать с появлением русских. Никакого изобилия товаров они, конечно, не создали, но, бесцеремонно вмешиваясь в местные дела, окончательно поссорили таучинов и мавчувенов. Вялотекущее противостояние превратилось в тотальную войну. Тгелету по-прежнему поклоняются те и эти, но собираться вместе не рискуют даже под его присмотром.

В демонов и духов Кирилл всё ещё не верил, но на безрыбье, как известно, и рак за рыбу сойдёт. Всё, на что осталось ему надеяться, — мавчувены не решатся творить там насилие, и никаким русским их не заставить. Он в очередной раз ошибся, но понял это слишком поздно.

Когда упряжка беглеца достигла основания склона, зимний день уже превратился в вечер. Двигаться дальше было некуда, незачем и... не на чем — один из оленей рухнул на колени, а потом завалился на бок, второй, кажется, собирался последовать его примеру. Упряжки погони распределились полукругом, грамотно прижимая жертву к довольно крутой осыпи, увенчанной наверху скалой: «То ли они не местные и о Тгелете не знают, то ли служилых боятся сильнее, чем злого духа!»

Распрягать оленей учёный не стал — просто отцепил их постромки и, ухватившись за переднюю дугу, подтащил нарту к базальтовой глыбе, скатившейся когда-то сверху, — не ахти какое, но всё же укрытие. Он едва успел оборудовать свою «огневую позицию», как вокруг начали падать стрелы. Правда, били пока не прицельно — навесом. «М-да-а, — подумал Кирилл, — до темноты, похоже, мне не дожить. Эх, был бы у меня тот доспех... Впрочем, в тылу у лучников двое служилых, и один из них с ружьём, — против пули в упор никакой доспех не устоит. Хотя, возможно, они собираются брать меня живым... Вот уж фигушки! Только у меня и ножа-то нет, чтобы зарезаться... И как же воевать? Попробовать психологическую атаку? А собственно, что ещё остаётся?!»

— Вы что, страх забыли?! — заорал Кирилл на языке таучинов. — Тгелета не боитесь?!

Наступающие замедлили движение, стали перекликаться. Приготовленные к пуску стрелы одна за другой начали опускаться к земле, а головы их хозяев наоборот — подниматься кверху. Вероятно, нарушители древней традиции пытались рассмотреть хозяина здешних мест.