Александр Коломийцев - Эллада

— Атосса, мать Ксеркса, спрашивает у гонца, как завязался бой, и вот что тот рассказывает:

Когда чтец дошёл до слов:

Писандр подскочил на лавке, ударил кулаком по столу, воскликнул:

— Говорил я тебе, не могли мы не победить в том бою. Ну, давай, давай дальше.

Анаксимандр допил вино из чаши, закончил чтение. Писандр посидел некоторое время молча, неожиданно вскочил, устремился в лачугу. Старуха, жена его, посмотрела вслед, покачала головой.

— Ну, развоевался старый, — обратилась к гостю: — Ты ешь, ешь. Вон сколько работы исделали. А то мой вояка и поесть не даст.

Не успел Анаксимандр проглотить и пары ложек, как в дверях лачуги появился её хозяин с длинным предметом в руках. Быстрые движения, волнение вызвали у старика одышку. Переведя дух, положил предмет на стол. Гость, едва старик достиг освещённого пространства, догадался, что за предмет тот держал в руках, и недоумевал, к чему бы это? Отдышавшись, Писандр молвил:

— Прими, друг Анаксимандр, в дар от меня меч. Потешил ты стихами душу мою. Спасибо тебе.

Растроганный Анаксимандр развернул холстину, вынул из ножен короткий лакедемонский меч. Оружие находилось в хорошем состоянии, хоть сейчас в бой.

— Спасибо, Писандр. Хотя я человек мирный и не любитель оружия, подарок твой принимаю с радостью и благодарностью. Кто знает, как судьба сложится, вдруг да доведётся быть тебе в Милете, так знай, в мой дом приходи, как в свой.

Молвил и подумал, что скорее теперь умрёт, чем позволит вдругорядь надеть на себя цепи раба. Слова его тронули сердце старика, и тот вновь вошёл в дом. Вернулся оттуда с двумя черепками и стилем. Протянув один черепок гостю, произнёс прочувственно:

— По сердцу ты мне, Анаксимандр. Ты для меня не раб, а свободный человек. Если дружбой неграмотного геомора не брезгуешь, будем друг другу гостеприимцами.

Анаксимандр взял из рук старика стиль, нацарапал на своём черепке, что он, такой-то и такой-то, является гостеприимцем Писандра, сына Креонта, афинянина. Писандр принял черепок, нацарапал на своём соответствующую надпись, подал гостеприимцу, разлил в чаши остатки вина из кратера.

— Ну, за добрый путь тебе, Анаксимандр, чтоб счастливо до дома добрался, — отпив половину вина, утёр лицо. Гостю показалось, что из глаз хозяина выступили слёзы. — А вот знающие люди сказывали, Эсхил сам в битве у Саламина участвовал, потому так верно всё и описал.

— Да-да, Эсхил участник той битвы, — подтвердил учёный гость. — Да ты, может, сражался с ним плечом к плечу. Он и при Платеях тоже бился.

— Кто знает, может, и виделся с ним. Так он тогда ещё знаменитым не был, а позже я уже в Афинах, в театре не бывал, на лицо его не видел. Увидал бы, может, и признал, так всё понаслышке знаю.

Впервые за долгое время Анаксимандр ночевал хотя и в бедном, но настоящем человеческом жилище. Свои посулы Писандр выполнил с лихвой. Кроме выданной ранее одежды, снабдил гостеприимца полотняным хитоном, шерстяной хламидой, просторными кожаными эмбадами [38] Закрытые башмаки, часто на деревянной подошве, обувь бедняков. и, в преддверии холодов, штанами из козьей шкуры, к мечу добавил нож. Старуха собрала щедрую сумку с сыром, лепёшками, чесноком, солёными маслинами и двумя кувшинами. В один, поменьше, налила оливковое масло, во второй, побольше, — вино.

Перед рассветом Анаксимандр поднялся. Старик, не уставая объяснять дорогу на побережье, проводил гостя через всю деревню.

Утром, позавтракав, Анаксимандр выпросил у хозяина ночлежки чистую тряпицу. Выйдя из дома, отправился не в город, а на берег, прочь от порта. Приблизившись к кустарнику, покрывавшему крутые откосы, нашёл вездесущий ранник, нарвал пучок сочно-зелёных листьев. Убедившись в отсутствии любопытных глаз, уселся среди кустов и, вытащив нож, несколько раз полоснул по лбу, по ненавистной татуировке. Морщась от боли, прижимая к порезам листья ранника, дождался, когда уймётся обильное кровотечение, и, сменив окровавленные листья на свежие, обмотал голову тряпицей, крепко-накрепко связав концы на затылке. Теперь у него имелась причина носить на голове повязку, кровь окончательно не остановилась, выступив красными пятнами на тряпке. Закончив с маскировкой клейма, вырубил мечом посох.

В сам город не пошёл, завернул в предместье, застроенное эргастериями, лачугами ремесленников. Нужную мастерскую нашёл быстро, удары молотов слышались за полстадия. Постояв у калитки, решительно вошёл во двор. Его встретили вопли раба, принимавшего на спину удары палкой. Двор заполняли кучи материалов, необходимых для извлечения металла из руды: дрова, древесный уголь, песок, зола и сама руда. Очевидно, хозяин из экономии покупал не готовые железные поковки, а руду и крицы варил сам. Своим появлением Анаксимандр облегчил участь раба. Истязания прекратились. Надсмотрщик опустил палку, дал ногой хорошего пинка нерадивому работнику. Тот споро подхватил корзину, со всех ног бросился к угольной куче. Надсмотрщик повернулся к незнакомцу, но прежде, чем заговорить, проворчал:

— Эти человеконогие без палки спят на ходу, — и уже обращаясь к пришельцу, грубо спросил: — Тебе чего?

— Хайре, уважаемый! — вежливо поздоровался Анаксимандр. — На работу хочу устроиться.

Надсмотрщик приветствие оставил без ответа, всё также грубо спросил:

— Кузнечное дело знаешь?

— Нет, — Анаксимандр вздохнул. — Чернорабочим пойду. Молотом работать, руду таскать, уголь…

— Для таких работ нам человеконогих хватает, нам мастера нужны. Так что, уважаемый, поищи работу в другом месте, — хмыкнув, добавил: — Сомневаюсь, что найдёшь. Рабов, благодарение богам, ныне хватает.

Анаксимандр повернулся, чтобы уйти, но надсмотрщик остановил его:

— Впрочем, постой. Сейчас управляющий Евфорб выйдет, с ним потолкуй, может, возьмёт, — заканчивая речь, ухмыльнулся: — За харчи.

Евфорб оказался довольно крупным полнотелым мужчиной. Выйдя из распахнутых настежь дверей мастерской, остановился посреди двора, уперев руки в бока, окидывая хозяйским взором копошившихся рабов. Выслушав просителя, при этом стоял к Анаксимандру вполоборота и разговаривал с надсмотрщиком, называя того Калликратом, фыркнул, повторил слова подчинённого: