Сергей Беляк - Адвокат дьяволов. Хроника смутного времени от известного российского адвоката

— Мужик не считает изменой жене какие-то мимолетные, случайные связи с другими бабами, — говорил я. — И только когда мужчина начинает проявлять к новой знакомой какие-то знаки внимания — дарит ей цветы, милые безделушки или дорогие подарки — это свидетельствует о том, что он начинает сравнивать эту женщину со своей, и сравнение — не в пользу последней. Только с этого момента мужчина сам психологически осознает, что изменяет своей женщине… Ты улавливаешь мою мысль?

— Улавливаю, — Лимонов смотрел на меня не моргая.

— У женщин, как мне кажется, все иначе. Всё! Женщина изменяет мужу и осознает это сразу, как только сближается с новым партнером: вдыхая его пот, прикасаясь к его телу… Она тут же невольно начинает сравнивать любовника со своим мужем. Нет, потом она, конечно, будет еще думать и, возможно, даже так и не примет решения в пользу любовника, но факт измены уже для нее состоялся. И ей придется с этим фактом как-то жить. Улавливаешь?.. Не поэтому ли с древних времен люди относились к женской измене иначе, чем к мужской? Строже…

— Эх! — громко выдохнул Лимонов. Я вопросительно взглянул на него.

— Нет, — пояснил он, улыбнувшись. — «Эх!» — так называется стихотворение.

— Читай!

Я давал ей большую рубашку,

Она в ней тепло спала.

Я давал ей большую чашку,

Она чай из неё пила…

Я поил её чаем с мёдом,

Ей укутывал ноги пледом,

Всё равно она стала уродом,

И подвергла меня лишь бедам…

Было уже около полуночи, зал ресторана постепенно пустел, но Лимонов продолжал читать свои еще не опубликованные стихи.

Я бы писал стихи о гладиолусах,

Или о шляпках, может быть, писал,

Я пел бы Вам о шапках и о волосах,

Я б по-английски это напевал.

Я бы с ребёнком в парке бы прогуливался, —

Спокойный и приятный человек…

(А воздух бы на время обеспуливался!)

А ты глядела б мирно из-под век…

Я Вас сжимал в объятиях и ласках,

Вас никому в миру не уступал,

В сложнейших и завязках и развязках

Я своё тело с Вашим сопрягал.

Стремился внутрь я Вашей влажной глуби,

Топтал Вас словно бык и злой мужлан!

А что я получил? Она не любит!

Зачем тогда был этот балаган?!

Зачем родили бедного Богдана?

Чтоб ты его с отцом разорвала,

Чтоб у меня в груди зияла рана

И я глядеть боялся в зеркала?

Тяжёлая жена моя, тяжёлая,

Какая ты бесчестная, двуполая…

Как злой мужик, как оборотень вдруг!

А я-то верил, ты мой страстный друг!

А я-то верил, красоту мы делим,

И ненависть внутри себя не селим…

Расстались мы далеко за полночь. К этому времени в «Чемпионе», кроме нас двоих, уже никого не было, а парни из охраны Лимонова, встретившие своего вождя на улице, думаю, изрядно тогда промерзли.

Когда исчезли за поворотом габаритные огни черной лимоновской «Волги», я пошел через освещенный снегом Делегатский парк домой.

После столь много выпитого спал я в ту ночь плохо. А утром позвонил Лимонову.

— Ты жив? — спросил я его.

— Да, всё нормально, — бодрым голосом ответил Лимонов. — Сижу, работаю, — в понедельник надо две статьи сдать…

А в полдень по каналам новостей пришла печальная новость.

«Сегодня, — сообщили СМИ, — в 10.30 утра на 68-м году жизни скончался популярный актер театра и кино Борис Хмельницкий. Артист в последнее время тяжело болел и победить недуг, увы, не смог. Борис Алексеевич умер в своей московской квартире на улице Дурова…»

Улица Дурова, Самотёчная, где находилась первая московская квартира, в которой поселился Лимонов с Анной Рубинштейн по приезду из Харькова в далекие 60-е, а рядом — 1-й Самотёчный переулок, где через сорок лет будут жить его жена Екатерина Волкова и их дети, и Делегатская, где после развода он будет прописан, и Краснопролетарская, где стоял «Чемпион», а теперь красуется пустая заасфальтированная площадка… Посмотрите на карту Москвы — это все в одном месте, друг возле друга. Вот и задумаешься: случайно ли?

Выступая на радиостанции «Эхо Москвы» в июне 2005 года, Владимир Жириновский заявил, что Эдуард Лимонов оказался на свободе именно благодаря ему.

«…Я, кстати, к Лимонову положительно относился, — сказал он. — У него было 60-летие в Доме литераторов. Справляли — меня пригласили, я выступил в его защиту. Сказал много добрых слов. И мой адвокат его спасал из саратовской тюрьмы. Я писал как депутат… Демократизм у нас в том, что он на свободе, Лимонов, — это я ему сделал свободу. Адвокат вел процесс, а я дал ходатайство. Ведь он освобожден условно, в любой момент его могут арестовать. Ему еще два года нужно было сидеть в тюрьме. То есть я его освободил…»

Эти смелые заявления лидера ЛДПР вызвали бурную реакцию слушателей.

Через день объявился и Лимонов, который не скрывал своего раздражения по поводу высказываний Жириновского. Но я постарался его успокоить.

— Послушай, Эдуард, — сказал я, — ничего плохого Вольфович о тебе не говорил. И, по сути, он только слегка преувеличил значение подписанных им ходатайств. Но Жириновский действует как настоящий политик: раз его адвокат участвовал в деле и выиграл его, значит, в соответствии с законами политического жанра, можно и нужно использовать эти факты в своих интересах. Попросту говоря, Вольфович тянет одеяло на себя: смотрите, дескать, какой хороший у меня адвокат, а значит, в ЛДПР все такие. И партия Жириновского — делает уже дальше выводы сам обыватель — может помочь кому угодно… Ведь обыватель не знает, что я не являюсь членом ЛДПР. Одно слово — политика!.. Но и ты вправе говорить точно так же, когда я веду дела Жириновского или кого-то другого. Ты тоже можешь заявлять, что твой адвокат выиграл то или иное дело. И тем самым привлекать внимание к себе и к своей партии…

Лимонову явно не нравилась такая «политика».

Однако с Владимиром Вольфовичем он отношений старался не портить и, несмотря на критику в его адрес, всегда относился к нему с уважением. Жириновский тоже относился к Лимонову неплохо, ценя в нем в первую очередь большого писателя, а позднее стал уважать и как человека, сумевшего создать и сохранить в непростых условиях многочисленную боевую партию.

При случайных встречах на радио, телевидении или на каких-то официальных приемах они всегда живо общались между собой, объединенные не только общим прошлым, но и одним адвокатом в настоящем.

А я всегда относился к Владимиру Вольфовичу так же тепло, как и он ко мне, с первых же дней нашего знакомства в августе 1991 года.

Я видел Жириновского в разные годы его жизни на протяжении более двадцати лет, — в различных, порой драматических ситуациях, в каких оказывался он сам, его партия или наша страна. Как это было в августе 1992 года, когда регистрация ЛДПСС (Либерально-демократической партии Советского Союза) была аннулирована Минюстом России якобы из-за наличия в ее списках мертвых душ. Возглавлял тогда российский Минюст будущий «славный сын чувашского народа» Николай Федоров, заслуживший своими лакейскими прогибами перед президентом Ельциным пост руководителя Чувашии.