Игорь Болгарин - Хмель свободы

Долго еще спорили хлопци. И молча, по одному, по двое разошлись…

Утром, подъезжая на коне к имению Данилевского, Нестор издали заметил многолюдье. Все еще продолжали гореть на площади перед имением костры. Трещали выламываемые на дрова заборы и плетни…

Ведя коня под уздцы, Нестор вглядывался в лица. Старые. Молодые. Битые жизнью и не очень.

Его внимание привлекли горящие на солнце духовые оркестровые трубы. Остановился, стал с интересом их рассматривать. К нему подошел хромой усатый мужчина. Лицо интеллигентное. Очки на веревочке, от ушей к затылку.

– Откуда? – спрашивает Нестор.

– Из Голой Пристани. Безвуляк. Учитель музыкы.

– Оружие имеете?

– Две берданкы… на семнадцать человек. Нам сказали, шо у вас, Нестор Иванович, оружия цього – як навозу. В Катеринослави, сказали, добыли.

– Не добыли, – помрачнел Махно. – А это, товарищ Безвуляк, зачем? – Он указал на музыкальные инструменты.

– Та как же… У вас, сказали, армия. А яка ж армия без музыки?.. У нас в Голой Пристани свой оркестр был. И так получилось, шо все оркестранты решили до вас. Ну, мы й подумали…

– Правильно подумали, – согласился Махно. – А ну покажите, шо у вас за оркестр.

– Это можно! – Безвуляк поправил веревочку на затылке, похлопал в ладони. Тотчас оркестранты разобрали свои инструменты, построились. Состав музыкантов был необычен: собрались и духовые, и гармошка, и бубен, и несколько скрипок, даже какой-то мужичок был с дудкой, в которую надо дуть сбоку, в отдельную трубочку.

– Фагот, – объяснил Безвуляк. – Прибился к нам по случаю голода в Петрограде. Из оркестра Императорского Мариинского театра. Но – мастер, скажу я вам!

– Добре, – кивнул батько. – Ну давай! Уважь!

– Вам народное чи революционное? У нас в репертуаре – на все случа́и.

– Тогда вжарьте народне, но с уклоном в революционне, – загнул Нестор.

– И это возможно, – нисколько не смутился Безвуляк.

Взмахнул рукой. И грянула музыка. Задорная, лихая, с присвистом… «Засвысталы козаченьки» с неожиданными вставками из «Марсельезы»…

Нестор послушал немного, одобрительно улыбнулся Безвуляку и ушел. А музыканты продолжали играть…

…Музыку было слышно и в зале, когда Махно и новый начальник штаба Виктор Черныш снова склонились над картой.

– Далеко не пойдем, пока в губернии погуляем. Людей нам пока, до серьезных боев, хватит, – сказал Нестор. – Не считал, но за тысячу… И все прибывают. И коней на полк хватит… А от оружия и боеприпасов – кот наплакав! Исходя из такого рассуждения, шо б ты, начштаба, мне присоветовал? – Он внимательно посмотрел на Черныша.

Оторвавшись от карты, тот ответил таким же внимательным взглядом:

– Оружие, боеприпасы, кровь из носу, надо выпросить у большевиков. Дадут, потому что в данной ситуации мы им вроде как родичи. После чего можно рассуждать, как жить дальше… Петлюровцы сейчас наступать не будут! Над ними висят большевики… Остаются южный и западный участки… – Начштаба обвел карандашом названные направления: – Сперва надо бы ударить на юг, на Мелитополь. Упредить сводные отряды офицеров и колонистов вместе с этим генералом… как его… Тилло. А потом лучшие силы кинуть на восток. Зайти кадетам во фланг, на Бердянск и далее на Мариуполь. – Черныш показал на карте дугу, ведущую вдоль Азовского моря. – Побегут.

– Разумно, ничего не скажешь, – кивнул Махно.

– Но!.. – поднял указательный палец Черныш, размышляя. – Надо прикрыть Гуляйполе со стороны Веремеевки. Генерал Шкуро сам из партизан… мастер внезапных налетов. Кавалерия у него из чечен. Так пробирается, что не стукнет и не грюкнет. А потом – в шашки!

– О! Я вижу, ты прирожденный начальнык штаба! А отказывался! – радовался Махно. – По генералу Тилло мы хитро ударим. Он, я слыхал, из гвардейцев. По уставу воюет. А мы так ударим, что он про такое ни в одной книжке еще не читал!.. – Махно бросил на стол карандаш: – Мне нравится твой план, начштаба. Разрабатывай в подробностях.

Батько подошел к окну. Во дворе по-прежнему горели костры. У коновязей перебирали ногами отдохнувшие и накормленные лошади. Блестели на солнце оркестровые трубы.

– Воевать тепер будем з музыкой, начштаба! – сказал Нестор, глядя в окно. – Хорошие музыканты. Хочь нашу козацкую, хочь «Марсельезу» – все грають!

У старой кузни, вдали от глаз и ушей, выстроились махновские «маршалы». Здесь были многие черногвардейцы, и Трохим Бойко, артиллерист Тимошенко, Маруся Никифорова, Сашко Кляйн, Фома Кожин, новоспасский командир Дмитро Садираджи. И даже дед Правда на своей тачанке.

Черныш, подтянутый, выбритый, стремительно прошелся вдоль строя:

– С сегодняшнего дня, считайте, у нас создана армия. Выборность командиров как основной анархический принцип остается. Но вы теперь не черногвардейцы, не атаманы, а командиры полков. Нарушение дисциплины недопустимо. Нам предстоит воевать с крепким противником. Поэтому в армии вводится медико-санитарная служба, служба связи, разведки и контрразведки, боевое снабжение, продовольственное и все, что должно быть в армии… Ввести бы и агитпроп. У красных агитация на высоту поставлена и дает хорошие результаты. Надо у всех учиться! И у противника тоже!

– Ты, начштаба, за большевиков не шибко агитируй! – громко откликнулся Щусь. – И вообще, шо-то ты сильно круто забираешь!

До сих пор Щусь негласно был на правах второго после батьки: «полубатькой». Новый начштаба как бы оттеснил его, нарушил неписаный, но уже установившийся закон.

Махно, до сих пор молча слушавший Черныша, сидя в седле, тронул своего крепкого конька по направлению к Щусю. Остановился возле него. Помахивал нагайкой, словно примеряясь для удара.

– Слухай, Федос! Ты, видать, не до конца все понял, шо тебе начальник штаба объясняет? Могу подробнее растолковать! У нас теперь армия. А армия без дисциплины…

– Та шо тут непонятного? – буркнул бывший гальванометрист. – Дисциплина – так дисциплина… мы, флотские, до нее приучени.

Но покорности в его голосе не было. Нагайка некоторое время поболталась перед носом у Щуся и уплыла за голенище Несторова сапога. Конек попятился, отнес батька от строптивого морячка.

– Вот вы, Щусь, командир лучшего, слыхал, полка, – польстил матросу сообразительный начштаба, – пойдете на Мелитопольское направление. Боеприпасов мало, соберем все, что сможем. Против вас сводный полк колонистов и белогвардейцев. Они уже заняли Орехов и переправились через Токмачку. Надо так отбить их наступление, шоб они забылы сюда дорогу. Да и нет у нас пока сил на все фронта воевать… Придаю вам, товарищ Шусь, отряд Никифоровой и пулеметную роту Фомы Кожина.

– О, уже рота! – поднял кулак дед Правда. – Приехал я на одной тачанке, а уже восемь. Рота! А будет ще с десяток, чи й с два – уже и полк! Правильно, товарыш начальнык штабу! Хорошо командуете!