Игорь Болгарин - Хмель свободы

– Я знал Кропоткина як теоретика анархизма. И ничего не знал о его деятельности як геолога, путешественника… Спасибо, хоть чуть-чуть просветили.

– Вы по делу приехали? Или так, случайно?..

– По делу. Честно. Брехать не умею. Приехал познакомиться с вами на предмет назначения вас начальником агитпропа армии. Про вас много хорошего говорили. Хвалили.

Он старался говорить гладко, грамотно, хотя за последнее время отвык.

– Ну и что же? Подхожу я вам в агитпроп?

– Чего ж не подходите? Выходит, шо в самый раз. А то у большевиков комиссары, политотделы всяки, лекторы. А мы с хлопцами як сироты. Сами всё разъясняем, як умеем. За шо воюем, и прочее.

– А может, так и лучше? Доверия больше!

– Может… Так и вы вроде не из чужих. Гуляйпольского уезда!

Они рассмеялись. Стало как-то легче говорить.

– Знаете шо? – предложил Нестор. – Может, пройдемся трошкы по степи? Тут как-то трудно разговаривать. Будто я ученик.

Прошлись по улице. Повернули от хат на простор. Все село следило за ними. В каждой дырочке в плетеном тыне – чей-то глаз.

В степи снова начинал отвоевывать свое место ковыль. Распаханной земли становилось все меньше. За подсолнечниками, которые еще только высунули из-под земли первые упругие листочки, голубело шелковистое ковыльное море. Волны. Нестору здесь дышалось легко.

– От шо! – решительно сказал батько. – Нема у меня времени кидать в небо красивые слова. Я по-простому. Выходьте за меня замуж, Галина Андреевна!

– А как же агитпроп?

– И для агитпропа вы подходите. Не на печи ж вам сидеть с вашим образованием. А жена – это жена.

– Надолго? – насмешливо спросила учительница.

– А на всю жизнь.

Они остановились. Галина изучающе смотрела на Махно. Ей надо было за несколько минут пройти путь, который иные женщины преодолевают за месяцы, а то и годы. Хотя революционные вожди и учили, что брак не должен отвлекать от более важных дел, все же поспешность Нестора тревожила ее. Она была крестьянской дочерью.

– Так сразу?.. Надо бы немного подумать, – сказала она.

– Это конечно. Это я понимаю. Подумайте. – Он взглянул на свои часы-луковку. – Время есть. Я ще целый час могу подождать.

– А что ж такая спешка?

– Белые подступают. И ще Шкуро. Предстоят тяжелые бои. Хотят нас придушить.

– Надеюсь, вы меня не спрячете в погребе во время боев?

– Не. Мне боевая подруга нужна. Шоб и на коне, и с карабина, и с тачанки…

Глаза учительницы вспыхнули. Именно о такой жизни она иногда мечтала.

– А посоветоваться с близкими я могу? – спросила она.

– Дело сурьезне. Даже надо посоветоваться. Время у вас ще есть. – Он снова взглянул на часы, затем на низко висевшее над степью солнце. – С полчаса, а то и чуть побольше.

Ковыль прошелестел и прибоем лег у их ног. Очень, очень недолгое ухаживание!

Близких у Галины уже давно не было, только закадычная подруга Феня. Их связывала больше чем дружба. С ранних детских лет их считали назваными сестрами.

Феня уже ждала Галину у самой калитки. Видела, как Галина уходила с батькой Махно в степь, как они беседовали, удаляясь к ковыльному морю. Для пустого разговора, Феня знала, батько не приехал бы.

– Ну шо? – спросила она Галину.

– Сватается.

– Ну а ты?

– Времени мало дал на раздумья. Всего полчаса.

Феня расхохоталась. Была она, в отличие от подруги, чернобровая, смуглая, верткая, как егоза: типичная хохлушка-хохотушка. За нее уже раза три сватались, но, подумав, она «выносила гарбуза». Отказывала. Не боялась, что ее жгучая красота поблекнет.

– Може, оно и к лучшему, – сказала Феня, все еще продолжая смеяться. – Сильно думать – только голова заболыть. А толку ниякого. Выходь, Галю! Мужчина он основательный, за ным не пропадешь. И мене з собою возьмешь. А то тут одни хлиборобы. Тилькы й разговору шо про сотки, десятины, семена, опоросы… Так и скажи батьку: согласна за тебе выйты, но при одном условии: берешь до себе в войско мою лучшу подругу Феню Саенко! Може, я хоть там якогось хорошого хлопця пригляжу!

Из Добровеличковки Махно уезжал вместе с Галиной Андреевной. Школа закрывалась на летние каникулы. Феня должна была приехать в Гуляйполе на следующий вечер и поступить в распоряжение штаба для связи и разведработы.

Нестор держал руку Галины в своей.

Свадьбу сыграли через день. Тогда уж, под крики и под чарку водки, они впервые и поцеловались. Галина чуть сутулилась, чтобы быть пониже, и Нестор мог без усилий дотянуться до ее губ. Ночью она как могла старалась быть нежной и ласковой. Понимала: это не любовь, это – союз. Но, во-первых, любовь, как и всякие ухаживания с цветами и подарками – это все буржуазные штучки, пережитки, которые нельзя уносить в своем сознании в царство всеобщей свободы и счастья. А во-вторых, стерпится – слюбится. Это, конечно, из области старой морали, но мудрость дедов сразу не отбросишь.

Нестор тоже старался быть деликатным, внимательным, щедрым на ласки и всякие душевные слова, чем немало удивил и растрогал Галину Андреевну. Суровый, лютый батько сразу стал своим. Но не более того.

В степи, неподалеку от зеленой балки, расположилась на отдых еврейская рота. Уставшие, грязные, навьюченные мешками с продовольствием и боеприпасами, вооруженные люди тут же ставили таганы, разводили под ними костры.

Но не успел еще разгореться под таганами огонь, как к роте подъехала тачанка, следом за ней подвода. С тачанки спрыгнул Черныш. Следом махновцы сняли с подводы пулемет.

Черныш подошел к Лейбе и Якобу:

– Вот что, фройнды. Видите вон ту балочку? Спрячьте на входе в нее с пяток добрых хлопцев с гранатами. Опасное место, по нему кадеты или Шкуро могут к вам в тылы проникнуть. А тут вокруг ровная степь, пулеметы закроют все подходы. Дальше – речка… Словом, здесь вы держите все пути к Гуляйполю, как кучер вожжи.

– Это мы понимаем, – сказал Якоб.

– Надеюсь, вы также понимаете, что надо хорошо окопаться? Сделайте окопы для роты, для боевого охранения.

Махновцы сбросили с телеги на землю дюжины две лопат.

– Это оружие номер один, – улыбнулся Черныш. – А в остальном желаю успеха… Там еще патроны и гранаты. Подарок от батьки. А пулемет «Максим» – от всех нас!

Лейба проводил взглядом удаляющиеся тачанку и подводу. Скомандовал:

– Самооборонцы! Отставить таганы! Беритесь за лопаты!

Затем Лейба достал из кармана список, который при встрече дал ему Махно.

– Якоб! Позови мне Исака Гольцмана и Симона Острянского, – тихо сказал он.

И пока Якоб ходил за парнями, командир раздавал лопаты. Очкастый, с торчащими вихрами, молодой человек неловко покрутил в руках лопату.

– Чего ты смотришь на нее, как на врага? – спросил Лейба. – Я знаю, что умные евреи вроде тебя не любят лопат. Копай тем концом, где железо, а не тем, где палка… А ты чего такой мрачный, Гершко? – обратился он к крепышу с пейсами, похожими на кошачьи усы. – Ты ж не могилу будешь копать, а окоп…