Уилбур Смит - Когда пируют львы. И грянул гром

Начался новый год, за шесть первых недель Шон не убил ни одного слона, и тогда во главе депутации охотников к нему явился Мбежане. В тактично завуалированной форме он задал вопрос, смысл которого сводился к следующему: «Мы зачем сюда пришли, охотиться или как?»

Они снялись с лагеря и снова двинулись на север, и напряжение, в котором постоянно пребывал в последнее время Шон, дало наконец о себе знать. Он старался избавиться от него, на много дней уходя на охоту, но это не помогало, поскольку условия, в которых они охотились, были настолько неважные, что раздражение его только усиливалось. Почти везде трава была столь высока, что в ней спокойно, даже не наклоняя головы, мог укрыться всадник, а острые листья ее оставляли на теле глубокие порезы. Но хуже всего были семена этой травы: длиной где-то с половину дюйма, они были усыпаны острыми как стрелы колючками, которые с легкостью протыкали любую одежду и вонзались в тело. И в течение нескольких часов во влажной жаре ранки начинали гноиться. А уж мухи! Лошадиные кровососки, зеленоголовые мухи, песчаные мухи – множество самых разных, но с одним общим свойством: все жалят очень больно и сосут кровь. Любимое место – нежная кожа за ухом. Садятся они так легко, что и не почувствуешь, заползут куда надо – и вдруг в тебя вонзается раскаленная иголка!

Шону, промокавшему то от дождя, то от пота, порой удавалось приблизиться к стаду слонов. Он слышал, как они передвигаются в высокой траве, видел взлетающих над ними белых цапель, но вот сделать выстрел ему удавалось редко. Если удавалось, приходилось стоять в центре настоящей бури хаотически мечущихся тел. Частенько охотники, догнав стадо, шли за ним почти вплотную, как вдруг Шон терял к охоте всякий интерес, и они возвращались в лагерь ни с чем. Оказывается, он просто не перенес долгой разлуки с Катриной.

Он был несчастен, его зулусы были несчастны – одна Катрина была счастлива, как птичка, весело встречающая каждый новый день. Еще бы, ведь у нее есть мужчина, она его жена и хозяйка в доме и хозяйством своим она управляет умело. А поскольку, в отличие от Шона, чувства Катрины еще не окрепли, физически она ощущала себя вполне удовлетворительно. Даже при строгом соблюдении Шоном всех ее правил их совместные вечера у нее в фургоне неизменно заканчивались лишь вздохом и легким трепетом. Моргая сонными глазками, она отправлялась в постельку, оставляя Шона наедине с пылающим демоном в груди. Жаловался Шон только одному-единственному существу – Тифу. Пес лежал под одеялом рядом с ним и, зарывшись мордой Шону под мышку, молча и понимающе слушал.

Зулусы прекрасно видели, в чем проблема, но понимать ничего не понимали. Между собой они это не обсуждали, конечно, но если кто-то из них выразительно разводил руками или особым образом кашлял, остальным не нужно было толковать, что имеется в виду. Только Мбежане вплотную подошел к тому, чтобы выразить проблему словами. При Шоне он озвучил вопрос о потерянном топоре и о том, кто несет за это ответственность. Шон, услышав это, пришел в гнев. Выстроив их в шеренгу, он высказал им свои сомнения относительно их родословной, нынешнего достоинства, а также перспектив на будущее и в бешенстве скрылся в своем фургоне.

Наступило долгое молчание. Хлуби протянул Мбежане свою табакерку. Мбежане взял щепотку.

– Глупенький жеребец, – сказал он, – не знает, с какой стороны получше лягнуть, чтобы забор повалился.

– Это правда, это правда, – согласились с ним все остальные, и на этом вопрос был закрыт.

Через неделю они добрались до реки Саби, полной мутно-коричневой воды. На противоположном берегу вдали высились серовато-голубые горы.

Ночью прошел дождь, и следующее утро выдалось свежим и прохладным. В воздухе стояли запахи кострового дыма, буйволов и дикой мимозы. Из одного страусового яйца, которое Мбежане нашел минувшим днем, Катрина соорудила омлет размером с большую тарелку. Он был приправлен мускатным орехом и кусочками каких-то желтых грибов, очень вкусных. Потом были ячменные лепешки с диким медом, кофе и сигара для Шона.

– Ты куда-нибудь сегодня идешь? – спросила Катрина.

– Угу.

– А-а-а!

– А ты разве не хочешь, чтобы я уходил?

– Тебя целую неделю не было в лагере.

– Так ты не хочешь?

Она быстро встала и принялась убирать со стола.

– Все равно ведь не найдешь ни одного слона… ты давно уже никого не встречал.

– Так ты, значит, хочешь, чтобы я остался?

– Сегодня такой чудесный день…

Она жестом подозвала Кандлу, чтобы тот убрал тарелки.

– Если хочешь, чтобы я остался, попроси, только как следует.

– Мы могли бы сходить за грибами.

– Скажи прямо, – гнул свое Шон.

– Ну ладно, я прошу тебя!

– Мбежане! Расседлай лошадь, мне она не понадобится!

Катрина засмеялась. Она побежала в свой фургон – юбки так и вертелись вокруг ее ножек. Кликнула собак. Вернулась уже в шляпке и с корзинкой в руке. Их окружили собаки, они прыгали и весело лаяли, предвкушая прогулку.

– Вперед!.. Ищи! – приказал им Шон, и они помчались вперед, потом с лаем вернулись обратно, гоняясь друг за дружкой.

Взявшись за руки, Шон с Катриной двинулись за ними. Поля шляпки закрывали ее лицо от солнца, но все равно видно было, как сияют ее зеленые глазки, когда она на него поглядывала. Они собирали молоденькие грибы, круглые и твердые, с коричневыми, чуть заостренными шляпками, снизу с тоненькими, как дамский веер, пластиночками. Корзинка наполнилась за час, и они остановились передохнуть под кроной дерева марула. Шон улегся на спину. Катрина оторвала длинную травинку и щекотала его щеку, но скоро он схватил ее за руку и притянул к себе. Собаки внимательно наблюдали за ними, усевшись кружком и вывалив розовые влажные языки.

– В Кейпе есть одно местечко, неподалеку от Парла, – сказала Катрина, прижав ухо к его груди и слушая, как бьется сердце Шона. – Совсем рядом горы, речка… вода в ней такая чистая-чистая, что видно, как рыба стоит на самом дне. Купишь мне там когда-нибудь ферму?

– Да, – ответил Шон.

– Мы построим дом с широкой верандой и по воскресеньям будем ездить в церковь. Девочки и маленькие мальчики будут сидеть сзади, а большие мальчики – ехать верхом рядом с коляской.

– И сколько же их всего будет? – спросил Шон.

Он приподнял край ее шляпки и посмотрел на ушко. Очень красивое такое ушко, и в солнечном свете можно было видеть на мочке легкий пушок.

– О, много… в основном мальчики, но и несколько девочек тоже.

– Десять? – попробовал угадать Шон.

– У-у-у, больше.

– Пятнадцать?

– Да, пятнадцать.

Они помолчали, представляя себе будущее. Шону это число показалось весьма привлекательным.

– И еще у меня будут курочки. Я хочу, чтобы у меня было много-много кур.