Уилбур Смит - Когда пируют львы. И грянул гром

– Хорошо, – сказал Шон.

– Значит, ты не против?

– А с чего мне быть против?

– Ну, некоторые кур не любят, прямо терпеть их не могут, – сказала Катрина. – Я очень рада, что ты ничего против них не имеешь. Мне всегда хотелось завести курочек.

Шон исподтишка потянулся губами к ее уху, но она почувствовала и сразу села:

– Ты что это делаешь?

– Вот что, – ответил Шон, протягивая руку.

– Нет, Шон, они на нас смотрят. – Она махнула рукой в сторону собак.

– Ну да, они все сразу поймут, – сказал Шон, и оба надолго замолчали.

Вдруг собаки вскочили и всей стаей громко залаяли. Катрина вздрогнула, Шон повернул голову и увидел леопарда. Он стоял ярдах в пятидесяти возле густых зарослей на берегу реки и смотрел на них: изящный, крупный, поджарый, туго обтянутый золотистой шкурой, покрытой черными пятнами. Потом двинулся прочь, увеличивая скорость и сливаясь с окружением. Лапы зверя ступали по земле так легко, будто касающаяся воды ласточка, когда пьет в полете.

Собаки плотной стаей помчались за ним, отчаянно лая хриплыми от возбуждения голосами. Впереди несся Тиф.

– Назад, назад! – закричал Шон. – Оставьте его в покое, черт бы вас подрал! Назад!

– Беги за ними, Шон, останови их. Он же их всех поубивает.

– Жди меня здесь, – сказал ей Шон.

И он бросился вслед собачьему лаю. Больше не кричал, чтобы не сбить дыхание. Шон прекрасно знал, что сейчас случится, и внимательно слушал, ожидая худшего. Лай преследующих зверя собак изменился, стал яростнее. Шон остановился и, тяжело дыша, вглядывался вперед и прислушивался. Собаки больше не бежали. Звуки лая не удалялись от него.

– Зверюга остановился – кажется, решил разобраться с ними.

Шон снова побежал и почти сразу услышал собачий визг. Собаку он обнаружил там, где леопард напал на нее. Это была немолодая сука с белыми ушами – брюхо ее было вспорото. Шон побежал дальше. Следующим был коричневой масти риджбек – внутренности у него вывалились наружу, но, еще живой, он полз навстречу Шону.

Уже потеряв псов из виду, Шон теперь бежал только на слух. Больше он не останавливался – все равно выведенным из строя собакам уже невозможно было помочь. Тем более что, скорей всего, они уже погибли. В горле у него пересохло, сердце гулко бухало по ребрам, и он часто спотыкался.

Неожиданно Шон выскочил на поляну, и перед ним открылась картина схватки. В живых осталось всего три собаки, в том числе Тиф. Окружив леопарда, они с яростным рычанием бросались на него, пытаясь вцепиться в задние лапы, и тут же отскакивали, когда хищник, зловеще оскалясь, поворачивался к нападавшим.

Трава на поляне росла короткая и очень зеленая. Солнце стояло в зените, равномерно заливая жаркими лучами все вокруг, и предметы не отбрасывали тени.

Шон попробовал было закричать, но горло совсем пересохло, и из груди не вырвалось ни звука.

Вдруг леопард повалился на спину и грациозно раскинулся на траве, словно кошка, которая решила вздремнуть открытым брюхом кверху. Собаки озадаченно попятились, не зная, что делать. Шон снова крикнул, но и сейчас голос не послушался. Брюхо у леопарда было желтовато-кремовое, мягкое и пушистое – соблазн для псов оказался слишком велик. Одна из собачек бросилась вперед, пригнув голову и раскрыв пасть. Леопард накрыл ее, как пружинная ловушка. Передними лапами схватил бедного пса, а задние быстро заработали. Пес жалобно взвыл. Несколько хирургически точных и быстрых ударов, и дикая кошка отбросила пса с выпущенными кишками в сторону. А леопард снова развалился на травке, маня собачек своим золотистым животиком.

Шон подбежал уже совсем близко, и оставшиеся два пса услышали его крики.

Но услышал и леопард. Хищник вскочил и попытался уйти. Но как только отвернулся – Тиф бросился вперед и вцепился ему в задние лапы. Зверь снова развернулся и присел, готовясь к прыжку.

– Ко мне! Брось его! Ко мне, Тиф, ко мне!

Но Тиф понял этот крик превратно, подумав, будто Шон подбадривает его. Пес выплясывал перед леопардом, уворачиваясь от острых когтей, и это очень раздразнило зверя. Силы теперь несколько сбалансировались. Шон понимал: если собаки оставят леопарда в покое, он убежит. Шон шагнул вперед и наклонился, чтобы поднять камень и бросить в Тифа, отогнать его – это решило бы проблему. Но как только выпрямился – увидел, что леопард внимательно наблюдает за ним. В животе у Шона шевельнулся червячок страха.

Зверь приготовился броситься на него. Шон понял это, увидев, что леопард прижал уши и плечи зверя сжались, как взведенные пружины. Шон отбросил камень и схватил висящий на поясе нож.

Леопард оттопырил губы и обнажил желтые зубы. Голова его с прижатыми ушами стала похожа на змеиную.

Вдруг хищник метнулся вперед, словно стелящаяся по земле молния, – обе собаки так и прыснули прочь. Бег этой кошки, рассчитанный на длинный прыжок, был легок и прекрасен. Зверь буквально стлался по короткой траве навстречу Шону. Потом взвился в воздух: высоко, быстро и легко.

Шон почувствовал сильный удар и одновременно боль. Удар отбросил его назад, а боль вышибла дух из легких. Когти зверя вонзились ему в грудь, Шон чувствовал, как они царапают ему ребра. Он схватил зверя за горло, изо всех сил стараясь удержать пасть леопарда подальше от своего лица, – Шон уже чуял тяжелый запах его смрадного дыхания.

Они покатились по траве. Когтями передних лап леопард удерживал Шона, вцепившись ему в грудь. Шон ощутил, как поднимаются задние лапы хищника, чтобы, как граблями, пройтись ему по животу. Чтобы помешать зверю, он отчаянно повернулся и одновременно вонзил нож ему в спину. Леопард заревел, задние лапы снова поднялись, когти впились Шону в бедро и порвали ногу до колена. Страшная боль пронизала его, и он понял, что ранен очень серьезно. Леопард снова поднял лапы. На этот раз смерти, кажется, не избежать.

Но не успели когти свирепой кошки вонзиться в тело Шона, как в ногу леопарда вцепились зубы Тифа; упираясь передними лапами, собака рванула ногу зверя на себя, и теперь леопарду стало не до Шона. В глазах Шона потемнело, заплясали яркие огоньки. Он вдавил нож в спину леопарда еще глубже к позвоночнику и резко рванул лезвие вниз – так мясник рубит большие куски мяса на котлеты. Леопард снова пронзительно закричал, все тело его затряслось, а когти еще глубже вошли в плоть Шона. Шон глубоко, длинным порезом рубанул еще раз, и еще, и еще. Обезумев от боли, он яростно кромсал зверя, из которого хлестала кровь, смешиваясь с его собственной. Наконец он оторвался от хищника и откатился в сторону.

Собаки, рыча, продолжали терзать дикую кошку. Но леопард был уже мертв. Шон выронил нож и притронулся к рваным ранам на ноге. Из них текла густая, как патока, темно-красная кровь, ее было очень много. В глазах сгущалась темнота, мрак словно засасывал его в свою воронку. Нога, казалось, была где-то далеко и совсем чужая – не его нога.