Уилбур Смит - Когда пируют львы. И грянул гром

– Не говори так, – быстро сказала она и коснулась деревянной крышки стола.

Шон сразу пожалел о том, что сказал. И попытался загладить ошибку:

– Смотри, тут место только для шестерых детей.

– Остальных впишем на свободном месте. Так всегда делала мама… у нее было столько детей, что не хватило места, пришлось писать на первой странице Бытия. Как думаешь, мы до нее дойдем?

Шон улыбнулся:

– У меня сейчас такое чувство, что с тобой мы легко дойдем аж до Нового Завета.

Старт они взяли очень хороший. К июню, когда закончились дожди, Катрина ходила, стараясь держать плечи назад, чтобы уравновесить свою ношу. Настроение в лагере царило приподнятое. Катрина теперь уже больше была похожа на женщину, чем на ребенка. Она располнела в талии и вся сияла – ей доставляло огромное удовольствие видеть, с каким благоговейным изумлением, даже с примесью страха, Шон относится к ее положению. Она то и дело что-нибудь напевала сама себе, а по вечерам порой позволяла и ему попеть вместе с ней. И еще она позволяла ему задирать на ней ночную рубашку, оголять вздувшийся живот с туго натянутой, пронизанной венами кожей и прикладывать к нему ухо. Он слушал булькающие и сосущие звуки, ощущал щекой шевеление. Потом отрывался от живота и смотрел на нее полными удивления глазами, а она горделиво ему улыбалась и клала его голову себе на плечо; так они и лежали вместе, не говоря ни слова. И днем тоже все шло как положено. Шон шутил и смеялся со своими зулусами, ходил на охоту, хотя охотился уже не с таким увлечением, как раньше.

Они двигались по берегу реки Саби к северу. Иногда по целому месяцу стояли лагерем на одном месте. Вельд пересох, места охоты опять переместились к рекам, и фургоны снова стали заполняться слоновой костью.

Однажды сентябрьским днем Шон с Катриной вышли из лагеря и отправились прогуляться вдоль берега. Земля уже побурела, от нее пахло сухой травой. Река тоже почти пересохла, песчаное дно обнажилось, лишь кое-где оставались озерца воды.

– Черт возьми, сегодня жарко. – Шон снял шляпу и вытер вспотевший лоб. – На тебе столько одежды, что свариться можно.

– Нет, для меня в самый раз, – отозвалась Катрина, держась за его руку.

– А давай искупаемся.

– Голышом, что ли? – Катрина удивленно посмотрела на него.

– Ну да, а что тут такого?

– Это же неприлично.

– Пошли-пошли.

Шон помог ей спуститься, хотя на каждом шагу она протестовала, и привел туда, где воду со всех сторон окружали огромные валуны. Там он стащил с нее всю одежду. Она и смеялась, и задыхалась от возмущения, и краснела одновременно. Шон на руках отнес ее в воду, и Катрина, благодарно глядя на него, присела, так чтобы вода доставала ей до подбородка.

– Ну и как тебе? – спросил Шон.

Катрина распустила волосы, и они плавали вокруг нее по поверхности воды. Она отталкивалась носками от песчаного дна, и ее живот показывался из воды, словно спина белого кита.

– Приятно, – призналась она. – Такое ощущение, будто на мне шелковое белье.

Шон стоял над ней, на нем красовалась одна только шляпа.

– Ты лучше сядь, – посмотрев на него, недовольно сказала Катрина и отвернулась.

– Зачем?

– Ты знаешь зачем… неприлично, вот зачем.

Шон опустился в воду рядом с ней.

– Пора бы уж ко мне привыкнуть, – сказал он.

– А я еще не привыкла.

Шон обнял ее под водой.

– Ты очень красивая, – сказал он. – Я хочу тебя.

Катрина позволила ему поцеловать ее в ушко.

– Интересно, кто у нас будет? – Он потрогал ее вздувшийся живот. – Мальчик или девочка?

Сейчас это была излюбленная тема их разговоров.

– Мальчик, – уверенно сказала она.

– А как мы его назовем?

– Если как можно скорее не найдешь священника, придется называть его словом, которым ты частенько обзываешь своих зулусов.

Шон так и уставился на нее:

– Не понял?

– Вспомни, как ты кричишь на них, когда сердишься.

– Ублюдки, – сказал Шон и сразу вдруг забеспокоился. – Черт, а я и не подумал об этом! Надо срочно найти священника. Я не хочу, чтобы у меня рождались незаконнорожденные дети. Надо возвращаться в Луис-Тричардт.

– У тебя остался месяц, – предупредила его Катрина.

– Боже мой, мы ведь не успеем. Мы выехали слишком поздно. – Лицо Шона мертвенно побледнело. – Погоди-ка, кажется, я придумал. За горами на побережье есть поселение португальцев.

– Но, Шон, они же католики.

– Да у всех у них один начальник, все работают на него.

– А сколько займет переход через горы? – с сомнением спросила Катрина.

– Не знаю. Если верхом, возможно, недели две.

– Верхом? – Кажется, она еще больше засомневалась.

– А, черт… тебе же нельзя верхом! – Шон почесал нос. – Тогда поеду один и привезу попа сюда. Подождешь меня здесь одна? С тобой останется Мбежане, он о тебе позаботится.

– Да, конечно, не пропаду.

– Если не хочешь, я никуда не поеду. Это не так уж важно.

– Нет, это важно, ты знаешь, что это важно. Ничего со мной не случится, честное слово.

Шон отправился в путь на следующее утро, но накануне отвел Мбежане в сторонку:

– Ты понимаешь, почему я не беру тебя с собой, да?

Мбежане молча кивнул, но Шон сам ответил на свой вопрос:

– Потому что здесь у тебя дело гораздо более важное.

– По ночам, – сказал Мбежане, – я буду спать под фургоном нкозикази.

– Что-о? Ты собираешься спать? – угрожающе переспросил Шон.

– Только совсем чуть-чуть… да и сплю я очень чутко, – улыбнулся Мбежане.

– Вот так-то лучше.

Шон попрощался с Катриной. Она не проронила ни единой слезинки, понимая всю необходимость этого шага и тем самым помогая ему спокойно перенести расставание. Довольно долго они стояли возле своего фургона обнявшись, шептались, почти касаясь губами друг друга. Наконец Шон крикнул, чтобы подавали лошадей. Хлуби шел за ним следом, ведя на поводу вьючную лошадь.

Они пересекли русло Саби. Выбравшись на противоположный берег, Шон обернулся и бросил взгляд туда, где он оставил жену. Катрина все еще стояла возле фургона, за ее спиной маячила фигура Мбежане. В зеленом платье и шляпке, она казалась совсем молоденькой. Шон помахал над головой шляпой и двинулся в путь в сторону горного хребта.

По мере того как они поднимались все выше, леса сменились лугами, и каждая следующая ночь оказывалась холодней предыдущей. Потом и луга сменились голыми обрывистыми утесами и туманными ущельями горного хребта. Следуя охотничьими тропами, Шон и Хлуби с трудом карабкались все выше, порой теряли их и, встретив непроходимые скалистые кручи, поворачивали обратно. Они заново искали проход, проводя лошадей через крутые склоны, а по ночам жались поближе к костру, прислушиваясь к крикам бабуинов в окружающих скалах.