Мария Барыкова - Клаудиа, или Дети Испании

Во дворце Буэнависта уже царила утренняя суматоха, поскольку герцог Алькудиа, несмотря на все свое сибаритство, вставал рано, предпочитая с утра быстро разделаться со всеми делами, чтобы вторую половину дня со спокойной совестью посвятить удовольствиям. Педро уверенно направился прямо к третьему подъезду, которым обычно пользовалась прислуга, но не самая простая, а привилегированная. Однако на полуплощадке между первым и вторым этажом дорогу ему вдруг преградили два гвардейца с примкнутыми байонетами. Педро чертыхнулся, вспомнив, что Хуана нет, как нет и времени добираться сейчас до графа Аланхэ. Никакие ссылки на принца Астурийского здесь не работали, скорее, наоборот, а рассвет уже стремительно вступал в свои права.

«Проклятый кердо охраняет себя, как невинную девицу!» — со злобой подумал Педро, понимая, что в покои Клаудии ему тоже пробраться не удастся. Также не было смысла стоять где-нибудь за углом неизвестно сколько времени, рассчитывая на то, что валет за чем-нибудь выйдет из дворца. А что если негодяй уже прямо в эти минуты идет на половину фаворитки, чтобы поставить ее перед фактом полнейшего крушения не только всех ее надежд, но и самой жизни. И Клаудии даже нечего будет бросить ему в лицо!

— Дьявольщина!

Но тут вдруг это случайно сорвавшееся с его уст ругательство, напомнило ему слова, сорвавшиеся совсем недавно с жарких губ Пепы: «Площадь Альмиранте у святого Иосифа…»

И Педро, свысока посмотрев на гвардейцев, властным тоном приказал:

— Передайте сеньору Браулио, что к нему пришел человек с площади Альмиранте. И побыстрее. У меня нет времени.

Тон Педро был настолько непререкаем, что один из солдат тут же ушел куда-то в глубины дворца. Но в следующее мгновение Педро пришла в голову повергшая его в ужас мысль о том, что, услышав эти слова, валет может немедленно покинуть дворец другим ходом и, пока не поздно, отправиться прямиком к зеленым братьям. Однако, с другой стороны, еще непонятно, что лежит на его весах, и чем именно рискует он сам… Придется немного подождать.

Спустя несколько минут гвардеец вернулся и жестом предложил Педро следовать за ним.

Юноша очутился в небольшом, но элегантно отделанном помещении, которое вряд ли можно было назвать жилищем валета. Даже у него самого обстановка была гораздо проще. В кресле у окна сидел человек среднего роста, имевший на удивление незапоминающееся лицо. Узнать его на улице или среди дворцовой челяди было бы практически невозможно. При появлении Педро этот безликий человек лишь слегка повернул коротко стриженую голову в направлении вошедшего и снова как будто бы углубился в свои бумаги. Педро, тоже молча, слегка скосил глаза в сторону стоящего в дверях гвардейца. Браулио досадливо махнул рукой, и гвардеец вышел, прикрыв за собой дверь.

— Надеюсь, вы прекрасно понимаете цель моего визита? — сразу же начал Педро.

— Безусловно, поскольку о площади Альмиранте никто здесь не слышал уже лет десять.

— Да, именно десять, вы не ошиблись. Итак, времени у меня мало, поэтому приступим к делу немедленно, — однако, прежде чем говорить дальше, Педро мгновение, как учил его мастер восточных единоборств Су, жестким взглядом смотрел прямо в глаза серому человеку, и, увидев, как тот занервничал, понял, что этот поединок им уже выиграл. «Он трусоват, и достаточно будет только хорошенько припугнуть его», — подумал юноша. А вслух сказал. — Я предлагаю вам полное молчание в обмен на ваше. Если же вас не устраивает простое молчание, готов обменяться с вами более материальными знаками нашего договора: вы отдаете мне все документы, порочащие определенную особу, а я вам в ответ дарю вот это. — И Педро положил на ладонь гранатовый перстень, который кровавым отблеском вспыхнул в первых утренних лучах, заглянувшего в боковое окно солнца.

Браулио лишь криво усмехнулся.

— Ну, во-первых, перстень еще не доказательство, а, во-вторых, мне ничего не стоит вызвать сейчас стражу и просто забрать его у вас.

— На что я вам отвечу следующее: пока гвардеец войдет, вы уже будете мертвы. — И Педро, умевший двигаться молниеносно, в мгновение ока приставил прямо к горлу сидящего валета наваху. Тот скривился, но не дрогнул. — Затем я сдамся вашей охране и получу награду у вашего хозяина за устранение французского шпиона. Он — человек разумный и предпочтет лучше остаться с известной особой, чем бороться за сомнительную честь трупа, до которого здесь нет никому никакого дела. Но это не главное, — сказал он затем, отступив на шаг и убрав нож, — кроме перстня, есть и еще одно очень важное и живое доказательство, заполучить которое вам не удастся никак.

Лицо Браулио стало серым; он был потрясен, уничтожен, раздавлен. Да, он выяснил, откуда девчонка знает тайну. Но лучше бы он никогда не выяснял этого, ибо это ставит теперь под угрозу его собственное дальнейшее существование.

— Проклятая ведьма! Ведь она утверждала, что девчонка…

— Да-да, прелестная девчонка, голубоглазая, как… Скажем, как небеса над Бадахосом, — и после этого Педро вполне добродушным тоном добавил. — Итак, доблестный мсье Браулио, у вас положение незавидное. Вы обо мне ничего не знаете, мой же хозяин знает о вас все. И если вы вдруг совершите что-нибудь такое, что может ему не понравиться, вас тут же уберут, как французского шпиона. И ваш хозяин только скажет нам за это спасибо.

— Послушайте… Но…

— Но успокойтесь. Мы занимаемся отнюдь не вашей персоной, и нас пока вполне устраивает нынешнее status quo. Для чего — вам знать необязательно. Поэтому отдайте мне компрометирующие документы и передайте интересующейся особе вот этот перстень. — Педро снова сделал длинную паузу, а через несколько мгновений, все так же твердо посмотрев в уже явно испуганные глаза серого человека, спросил: — Так вы согласны на мое предложение или вам больше по душе другие варианты?

Вместо ответа Браулио встал и, отперев ореховое бюро, достал оттуда лист веленевой бумаги.

Педро взял лист, внимательно прочитал написанное, почти весело усмехнулся и спросил:

— И это все?

— Да, все, — хрипло выдавил валет.

Посмотрев ему в глаза Педро понял, что он говорит правду, и, протянув было валету перстень, вдруг передумал.

— Впрочем, зачем он вам. Я лучше сам все объясню известной особе, и избавлю вас от этой неприятности. — Педро сунул перстень в карман и весело спросил. — Послушайте, Браулио, у вас есть вино?

— Разумеется, — растерянно ответил тот.

— Тогда давайте выпьем за воскрешаемость мертвых и за смертность живых, а?

Браулио молча наполнил бокалы темным бордо.

— Какая кислятина эти ваши французские вина! — Педро развязно хлопнул валета по плечу. — Не расстраивайтесь, старина. Может быть, когда-нибудь вы вспомните обо мне и этом моем посещении с благодарностью. А теперь прощайте.