Эмилио Сальгари - Сын Красного Корсара. Последние флибустьеры

– Если речь заходит о том, чтобы размять руки, гасконец всегда за. Я говорил тебе это сотни раз. А вдруг их там не окажется?

– Тогда мы удовлетворимся приятной прогулкой на свежем воздухе, – ответил с легкой иронией Мендоса.

Дон Баррехо вынул изо рта трубку, выбил ее о свою мозолистую руку, давно потерявшую чувствительность к табачной золе, потом взял аркебузу и сказал:

– Пошли. В конце концов, дело ведь идет об общем спасении.

Мендоса обменялся несколькими словами с часовыми, чтобы избежать опасности обстрела при возвращении, и ушел в лес. Дон Баррехо шел за ним по пятам, то вынимая из ножен, то снова убирая свою страшную драгинассу. Ночь была не только темной и туманной, но еще и холодной, потому что флибустьеры уже добрались до первых отрогов Кордильер.

Мелкий дождь просачивался сквозь густые кроны высоких деревьев и монотонно стучал по широким, как зонтики, листьям. Шум дождя благоприятствовал затее двух авантюристов, решивших застать врасплох сидевших в засаде испанцев. Различить в его шуме осторожные шаги было очень трудно. Внезапно гасконец, который шел пригнувшись к земле, услышал голоса, доносившиеся из-за стены зелени.

– Черт побери! – произнес он удивленно и остановился. – У вас, басков, и в самом деле исключительное чутье. Вот мы и натолкнулись на поджидающих нас испанцев.

– Я же тебе говорил, – ответил Мендоса. – Будем атаковать?

– Стой, дружище! Здесь дело нешуточное. Гасконцы дерутся великолепно, потому что, нравится тебе или нет, они делят с итальянцами славу самых грозных фехтовальщиков в Европе, однако они вовсе не желают подставляться под пули, чтобы быть подстреленными, как дрозды. Мы здесь – и преотлично. Давай спровоцируем их, и, может быть, мы откроем засаду еще более серьезную. Ложись и предоставь мне свободу действий.

Гасконец сорвал лист, быстро скрутил его в форме рожка, потом извлек из него – неизвестно, каким образом, – несколько высоких нот. Вскоре невдалеке от музыканта послышался ружейный выстрел, за которым последовали еще два, а затем еще четыре выстрела – да целая яростная канонада. Дон Баррехо и Мендоса буквально вросли в землю посреди высокой травы, полностью их прикрывшей, а над ними проносился, как они чувствовали, настоящий ураган зарядов.

Флибустьеры в лагере вскочили на ноги и открыли ответный огонь, а затем с привычной для себя безумной смелостью бросились вперед, не обращая внимания на бушевавшую впереди бурю.

Испанцы догадались, что их заранее приготовленная засада раскрыта, а поскольку они никоим образом не испытывали желания сойтись в рукопашном бою с этими ужасными людьми, которых считали, как мы уже сказали, детьми Вельзевула, им не оставалось ничего иного, кроме как искать спасения, рассеявшись по склонам лощины.

– Стойте, друзья!.. – закричал дон Баррехо, увидев приближавшихся скорым шагом флибустьеров. – У нас же не испанские шкуры, поэтому будьте осторожны.

Буттафуоко, возглавлявший первую роту, увидел перед собой двух своих приятелей.

– О мои буяны! – обрадовался он. – Я так и предполагал, что вы попытаетесь выкинуть какую-нибудь штуку.

– Которая вас спасла от засады, – ответил Мендоса. – Если бы не мы, вы бы попали в смертельную ловушку.

– А знаете, что произошло, сеньор Буттафуоко? – спросил гасконец.

– Вы мне объясните как-нибудь в другой раз. Идемте, друзья; мы должны выбраться из этой западни до рассвета.

Флибустьеры, ободренные Равено де Люсаном, шли вперед в полном молчании, остерегаясь выдать каким-либо случайным выстрелом направление своего марша. Испанцы же, укрывшиеся на склонах долины, продолжали беспорядочно стрелять, но их пули терялись в зарослях, не причиняя пиратам никакого вреда.

Наконец опасный переход закончился у подножия сьерры [104] Сьерра (исп.) – горная цепь. . У флибустьеров не было ни проводников, ни карт; они знали одно: по ту сторону гор, в глубокой долине, напоминающей по форме раскрытую раковину, находится город Нуэва-Сеговия.

Уверенные в непременной удаче своих начинаний, они пошли на штурм Кордильер, хотя были истощены голодом и усталостью; они решили неожиданно напасть на город и овладеть им. Флибустьеры взбирались на невероятно высокие скалы, протискивались по самому краю головокружительных обрывов, карабкались на качающиеся валуны, спускались в пропасти, пересекали леса, в которые, возможно, еще никогда раньше не ступала нога европейца; их до костей пронизывал предутренний холод и окутывал такой плотный туман, что до десяти часов утра ничего нельзя было различить на расстоянии нескольких шагов, их продували студеные ветры, время от времени нагонявшие на них дождевые тучи.

Но никакое препятствие не могло остановить этих людей, решившихся добраться до Мексиканского залива или полечь всем в этом тяжком походе.

Графиня ди Вентимилья, в жилах которой бежала индейская кровь, всегда готова была служить примером мужества; ее порыв, ее выносливость вызывали восхищение у этих неотесанных искателей приключений, навечно сохранивших в своих сердцах настоящий культ поклонения потомкам трех великих корсаров: Черного, Красного и Зеленого.

К исходу третьего дня непередаваемых мучений колонна достигла вершины какой-то горы, заметив издалека, к своему большому изумлению, скопление животных в расположенной прямо под ними долине. Сначала флибустьеры приняли этих животных за пасущихся быков и уже было обрадовались возможности подкрепиться, когда посланные вперед разведчики вернулись с сообщением, что встреченное скопление состоит из уже оседланных и стреноженных лошадей, а число четвероногих скакунов доходит до полутора тысяч!

И это еще не все. Те же разведчики обнаружили три линии траншей, расположенных поблизости одна от другой; эти траншеи полностью перекрывали ущелье, по которому отряду флибустьеров предстояло спускаться на следующее утро, поскольку других проходов вниз нигде не было видно. Всю окружающую местность покрывали непроходимые леса, отвесные скалы, глубочайшие пропасти или болота, скрывавшие, возможно, трясины и зыбучие пески.

Озабоченные флибустьеры собрали совет, на котором решили неожиданно ударить испанцам в тыл, но для этого надо было оставить на время багаж, дабы не подвергаться риску потери своих последних богатств, от которых только и зависело спасение их жизней. Они начали подготовку к отчаянной атаке, когда от беглого негра, захваченного разведчиками, флибустьеры узнали, что за ними по пятам в течение нескольких дней пробирался отряд из трех сотен испанцев, только и выжидавших удобного случая, чтобы отнять у морских бродяг их сокровища и припасы.

Перед такими трудностями иные люди, без сомнения, потеряли бы голову, но нервы флибустьеров не раз прошли испытание огнем. Они возвели валы вдоль траншей и укрепили как можно лучше свой лагерь, доверив его защиту восьми десяткам своих товарищей; они же должны были оберегать графиню ди Вентимилью. А чтобы поосновательней запутать испанцев, Равено де Люсан и Буттафуоко приказали арьергарду поддерживать костры и непрерывно бить в барабаны, ценнейшие для флибустьеров музыкальные инструменты, с которыми они не расставались даже в самых опасных экспедициях, окликать часовых при каждой смене караула, а время от времени еще и палить из ружей.