Эмилио Сальгари - Сын Красного Корсара. Последние флибустьеры

– Tonnerre!

В этот самый момент на склоне сьерры раздался ружейный выстрел.

Быки, услышав его звук, бросились через кусты, грозно мыча.

– Наверх! Быстро! – скомандовал де Гюсак.

Вся троица мгновенно вскарабкалась по толстым ветвям дерева-гиганта, возвышавшегося своей вершиной метров на шестьдесят над землей. Едва они забрались на верхние ветви, как десять или двенадцать быков, абсолютно черных, с налитыми кровью глазами, с длинными острыми рогами, пронеслись в зарослях, словно ураган.

Они кинулись к стволу высокой сосны, ветви которой спускались почти до земли, а потому на нее легко было взобраться, что дон Баррехо и де Гюсак и не замедлили сделать…

– Минута промедления – и они сделали бы из нас яичницу, – заметил дон Баррехо.

– Я же говорил тебе, что они опаснее испанцев, – напомнил ему де Гюсак. – Когда они нападают, их не может остановить даже артиллерия.

– Будем надеяться, что они встретят наших врагов и разорвут этого несносного пса.

Беглецы, опасаясь возможности оказаться обнаруженными быками, поспешили подняться еще выше, перебираясь с ветки на ветку.

Прямо под ними быки продолжали вслепую утюжить кусты, то яростно топча заросли, то останавливаясь на несколько мгновений, словно пытаясь разобраться в доносившихся издалека шумах. Возможно, они услышали собачий лай и догадались о приближении испанцев.

– Что за гадкие животные! – не удержался вечный болтун, продолжая лезть вверх. – Ты верно заметил, де Гюсак, что они хуже испанцев, хоть нам и не довелось в этом убедиться.

– Надеюсь, и не удастся, – отозвался гасконец номер два. – К счастью, быки не могут лазить по деревьям, а мы пока устроим себе удобное гнездышко на вершине этой сосны.

– Гнездышко, говоришь?! – подал голос Мендоса, забравшийся выше всех. – Думаю, такое есть наверху, и достаточно большое, чтобы вместить нас всех. Только нам придется иметь дело с его владельцами.

– Что ты там открыл? – поинтересовался дон Баррехо.

– А ты разве не видишь большое черное пятно?

– И чье это гнездо?

– Кондора!

– Пустое оно или нет, мы его займем, – ответил грозный гасконец.

– Береги свои глаза, приятель. С кондорами не шутят.

– Может, оно пустое.

– Это мы узнаем через пять минут.

– Мне кажется, дьявол сунул свой хвост в наши дела. Быки как раз под нами, огромные птицы – сверху, а испанцы готовы расстрелять нас!

– Просто молчи и лезь вверх, – посоветовал Мендоса.

Этот подъем, казалось, не кончится никогда: таким высоким было дерево. Наконец Мендоса, карабкающийся первым, добрался до своеобразной платформы с поднятыми краями, образованной пересекающимися толстыми суками и большим количеством веток. Гнездо могло выдержать не только троих, но даже шестерых взрослых людей, так что в его прочности сомневаться не приходилось.

– Это точно именно гнездо кондора, – сказал Мендоса. – Если оно пустое, мы можем спокойно отдыхать в нем, не опасаясь даже испанцев. Здесь они нас наверняка не заметят.

– А если оно занято, мы выставим жильцов за дверь, – добавил дон Баррехо. – У нас есть ружья и шпаги; мы сможем внушить этим воздушным гигантам почтение к себе. Лезь выше, Мендоса, но сначала убедись, прочна ли эта большущая корзина.

– В этом я убежден без всякой пробы.

Баск ухватился за край гнезда и в два приема оказался внутри, уткнувшись лицом в птичьи перья и вонючие объедки, оставшиеся от трапезы хозяев воздушного дома.

– Плохо дело! – крикнул он, вставая на колени. – Гнездо занято.

– Кем? – спросил дон Баррехо, который с помощью Де Гюсака забрался с другой стороны.

– Здесь два птенца. Они сладко спят посреди всего этого свинства.

– Выкинь их.

– А если вернутся родители? С кондорами нельзя шутить, приятель.

– Тогда задуши их. Потом они пойдут нам на ужин.

– Фу!.. Пернатые, вскормленные падалью!..

Дон Баррехо поднял перья и сухие травы, раскрыв двух еще не оперившихся птенцов величиной с индюка.

– Было бы лучше, если бы мы их не нашли, – сказал он. – Выброси их, пока родители не вернулись, а потом немного почистим гнездо. Здесь полно дерьма.

Баск сначала посмотрел на небо, потом, ничего не заметив, взял двух малышей и сбросил их вниз, а в это время де Гюсак и дон Баррехо выкидывали из гнезда перья, остатки пищи и большие охапки сухой травы.

– Панчита управилась бы с уборкой куда лучше, – вздохнул грозный гасконец. – Нам же привычнее действовать шпагой или драгинассой.

– Или иметь дело с бокалом мецкаля и хереса, – лукаво добавил Мендоса.

– Дорогой мой, надо уметь зарабатывать на жизнь… А что же наши испанцы? Что-то я не слышу собачьего лая.

Какое-то время вся троица напрягала слух, но так и не услышала низкого голоса грозного животного.

– Может быть, они уже внизу? – задал самому себе вопрос дон Баррехо и скорчил гримасу. – Мне что-то не очень по нраву начинать сражение в шестидесяти метрах над землей.

– Прежде всего посмотрим, что делают быки, – сказал Мендоса. – Если они все еще пасутся в лесу, значит испанцы пока не подошли.

Он встал на четвереньки и подполз к краю большого гнезда.

– Ну, что видно? – спросил дон Баррехо, расположившийся позади Мендосы.

– Быки пасутся как раз под нашим деревом, – ответил Мендоса.

– И тем не менее несколько минут назад испанцы были совсем недалеко. Из аркебузы выстрелили самое большее в тысяче шагов.

– Знаете, друзья, эта тишина меня беспокоит.

– Может быть, они прекратили охоту? – спросил де Гюсак.

– Когда испанская полудюжина, которую ведет мастиф, нападает на след, она идет по нему с чисто индейским упорством, – заметил Мендоса. – Я знаю это слишком хорошо.

– А быки ведут себя спокойно? – спросил трактирщик из Сеговии.

– Некоторое беспокойство в стаде заметно, но они не уходят.

– Знаешь, что мы должны делать, дружище? – сказал дон Баррехо. – Воздух здесь чистейший, солнце светит ярко, гнездо слегка покачивается, словно приглашая нас уснуть. Так давайте закроем глаза и дадим испанцам возможность покружить по лесу.

Он пинком сбросил вниз остатки сухой травы и, потянувшись три-четыре раза, улегся в прочной корзинке, скрестив руки на животе.

– Как счастливы эти пернатые, – заметил он. – На таком воздухе у них должен быть восхитительный аппетит.

– Такой, что даже ты удивился бы.

– Если они станут надоедать, я снесу им голову двумя ударами драгинассы и отправлю составить компанию их птенцам, которые, надеюсь, разбились, упав с такой высоты. Эх, если бы у нас нашлось табака хоть на одну набивку, я счел бы себя счастливейшим человеком в мире.