Эмилио Сальгари - Сын Красного Корсара. Последние флибустьеры

– Весь запас исчерпан, – ответил ему Мендоса.

– Я пополню его у водопадов Маддалены.

Два его товарища, убедившись, что быки у подножия дерева ведут себя спокойно, а собачьего лая больше не слышно, решили улечься рядом, несмотря на невыносимую вонь гниющего мяса, которой было пропитано все гнездо. Довольно сильный ветер качал крону высоченного дерева; гнездо тоже испытывало, говоря морским языком, бортовую качку.

У троицы приятелей не было другого желания, кроме как закрыть глаза и поспать, поскольку после бегства из Сеговии им почти совсем не удавалось отдохнуть. Они позабыли и об испанцах, и о кондоре; о быках и вовсе не стоило беспокоиться, а поэтому можно было спать хоть целую неделю.

Внезапно над ними пронесся воздушный вихрь, потом что-то обрушилось на гнездо, раздались резкие животные крики. Де Гюсак, получивший страшный удар клювом по шлему, открыл глаза и закричал:

– Берегись!.. Кондоры!..

Громадная птица, помесь орла и индейского марабу, с лишенной перьев шелудивой шеей, на которой виднелись большие мясистые наросты, «сережки», спикировала на расположившихся в гнезде людей. Как известно, кондоры являются самыми крупными среди живущих на земле птиц [117] Это утверждение относится к андскому кондору (Vultur gryphus) , у которого размах крыльев достигает 3 м, а вес – 12 кг, но этот вид распространен только в перуанских и чилийских Андах; в Центральной Америке мог встретиться менее крупный вид – калифорнийский кондор (Gymnogyps californianus) . . Крылья кондоров могут достигать суммарной длины аж до трех метров. Эти птицы очень сильны: они без труда могут поднять в воздух барана или гуанако [118] Гуанако – самый крупный представитель семейства южноамериканских мозоленогих, древних предков верблюдов; часто этих животных, самым известным видом которых является лама, неправильно называют безгорбыми верблюдами. с такой же легкостью, как и обычного зайца. Да, с таким противником шутить нельзя.

Увидев поднявшихся на ноги и вооруженных шпагами непрошеных гостей, птица отступила к краю гнезда, яростно взмахивая своими огромными крыльями и широко раскрыв готовый к нападению клюв. Она так сотрясала гнездо, что приходилось опасаться, как бы вся конструкция не развалилась.

Беглецы, полные решимости уберечь глаза и не свалиться с высоты то ли пятидесяти, то ли шестидесяти метров, готовились наступать, когда их накрыла огромная тень.

– Самка!.. – закричал де Гюсак, который лучше своих товарищей знал этих страшных птиц.

Еще один кондор, чуть поменьше первого, опустился на дерево, издавая резкие крики и неистово хлопая крыльями.

– Придется дать им бой!.. – решительно сказал дон Баррехо. – Беру на себя самца, вы займитесь самкой.

– Смотри не свались, – предупредил его де Гюсак.

Вторая птица также опустилась на край гнезда и, вытянув шею, пыталась нанести удар то в одном, то в другом направлении.

Наземное сражение, даже против более многочисленного врага, не испугало бы гасконцев и баска, привычных к подобным стычкам. Но схватка в гнезде, построенном на вершине дерева, в шестидесяти метрах над землей, против птиц, способных одним взмахом крыла сбросить противника вниз, лишила хладнокровия даже дона Баррехо.

– Опуститесь на колени!.. – скомандовал де Гюсак.

Только такая предосторожность могла предотвратить катастрофическое падение.

Мендоса и бывший трактирщик из Сеговии обратили свое оружие против самки, которая выглядела более разгневанной, тогда как дон Баррехо противостоял самцу, угрожавшему раскроить ему череп одним ударом страшного клюва. Борьба была нелегкой, потому что гнездо сильно раскачивалось от толчков четырех огромных крыльев.

Удары сыпались градом, удары шпаг и драгинассы, но они не приносили иного результата, кроме как облака перьев, закружившихся в воздухе. Кондоры держались стойко и, казалось, намеревались отомстить захватчикам гнезда. Они нападали, вздымая сильные потоки воздуха, неистово кричали, ловко парировали удары шпаг крыльями и даже клювом. Конечно, аркебузы легко управились бы с птицами, но беглецы резонно опасались привлечь выстрелами внимание испанцев, возможно находившихся где-то неподалеку.

Сражение длилось уже пять минут, с равным исступлением и очень незначительным успехом с обеих сторон, когда вдруг самец, получавший уколы со всех сторон, оторвался от гнезда и, взлетев на несколько метров, обрушился всей своей массой на грозного гасконца, надеясь либо протаранить его, либо обнять своими могучими крыльями. Дон Баррехо, приведенный в замешательство этой молниеносной атакой, которой он совсем не ожидал, увидел над собой когти, готовые вцепиться в его голову, выронил драгинассу и в отчаянии вцепился в лапы птицы, надеясь на свою силу и вес. Однако кондор с невероятным усилием отчаяния поднялся в воздух вместе с гасконцем и полетел над лесом, постепенно снижаясь.

Неудачливый гасконец, не имевший никакого желания ломать себе кости, не выпускал птичьих лап.

– Помоги, Мендоса! – только и успел он крикнуть.

К несчастью, ни баск, ни бывший трактирщик из Сеговии не смогли ему помочь; у них даже не было возможности проследить за полетом кондора-самца. С неслыханной яростью их теснила самка, которой удавалось держаться вне зоны досягаемости шпаг.

Тем временем самец, который не мог совладать с тяжестью, сковавшей его лапы, медленно опускался вниз, почти касаясь вершин деревьев, о которые время от времени больно ударялись ноги гасконца. Кондор раскрыл свои огромные крылья и, пользуясь ими, словно парашютом, планировал к поляне, на которой паслось несколько высокогорных быков. Напрасно испуганный дон Баррехо отчаянно кричал и изо всех сил дергал кондора за лапы; огромная птица, по всей вероятности, испытывала не меньший страх, чем он сам, и все-таки продолжала спускаться, несмотря на отчаянные усилия, предпринимаемые ею, чтобы удержаться в воздухе.

Неудачливый гасконец, не имевший никакого желания ломать себе кости, не выпускал птичьих лап.

Устав от тяжести, которую ей приходилось нести, гигантская птица начала стремительно падать – и как раз на стадо быков, щипавших свежую, душистую траву. Животные, увидев пикировавшую на них чудовищную птицу, пустились было наутек, а гасконец тем временем, увидев, что он находится всего в нескольких метрах от земли, отпустил птичьи лапы. Но вместо того чтобы встать на ноги, несчастный грохнулся плашмя в густую траву и в следующее мгновение, сам не ведая как, оказался на спине одного из бегущих быков!

«Вот и настал мой конец, – подумал он. – Прощай, прекрасная кастильянка!..»