Эрнест Ролле - Разбойник Кадрус

– Дитя мое, – сказала она, – разве вас вынудили прийти ко мне?

– Нет, – ответила Жанна, – я пришла добровольно. Я вам говорю, что хочу спасти моего мужа из тюрьмы. Чтобы помочь ему в этом, я желаю быть сестрой-сиделкой в вашем тулонском монастыре. Я вижу, – сказала она, осматриваясь вокруг, – что у вас все голо, печально, мрачно. А я могу превратить всю эту бедность в достаток.

– Каким образом? – Глаза настоятельницы сверкнули радостью, которой она не могла скрыть.

– Хоть я не вступлю в ваш орден, но сделаю вам богатый подарок. Скажите откровенно, сколько вам нужно для того, чтобы возвратить вашему ордену его былой блеск?

– Много, к несчастью, слишком много…

– Все-таки скажите.

– Не смею.

Жанна улыбнулась.

– Сколько ваших сестер в тюрьме в Бресте? – спросила она.

– Пять.

– А в Лориене?

– Три.

– В Тулоне?

– Пять.

– В Рошфоре?

– Три.

– В парижских тюрьмах?

– Двенадцать.

– А всего?

– Двадцать восемь.

– А чтобы поправить ваши монастыри, сколько нужно?

– Почти двести тысяч.

– Положим столько же на меблировку, на белье…

– Это составит четыреста тысяч. Просто ужас!

– Наконец, для того чтобы сестры имели хороший стол и были одеты, сколько вам нужно ежегодного дохода?

– Франков полтораста на каждую.

– Стало быть, это составит капитал в триста тысяч.

Жанна вынула из кармана документ, засвидетельствованный у нотариуса, и сказала:

– Вот четыреста тысяч на монастырь и шестьсот тысяч на сестер. Император одобрил это приношение, вам остается только принять его.

– О дочь моя, вы нас спасаете! – сказала настоятельница, бросаясь на шею к Жанне.

Та оставалась холодна, она чувствовала, что играет в большую игру.

– Вы мне не обязаны признательностью за это, – сказала она. – Это договор. Вы мне платите – и я вам плачу.

Настоятельница опустила голову. Она забыла, какой ценой покупает богатство ордена.

Жанна продолжала:

– Подумайте, я просто хочу помочь моему мужу бежать.

Настоятельница была очень бледна. Способствовать побегу! Какая может быть огласка! Она вздохнула с сожалением.

– Я не могу согласиться, – сказала она.

– Вы боитесь взять на свою совесть такой проступок? Но разве это проступок? Разве Господь предписывал физические наказания? Для чего Ему тюрьма, когда у него есть ад и вечные муки?

Настоятельница размышляла.

– Я не думаю, – сказала она. – что дело, на которое вы решаетесь, очень греховно, дитя мое. Меня останавливает не это.

– А что же?

– Я вам скажу. Я боюсь, чтобы папа не запретил наш орден после огласки этой истории.

– А, это ваше единственное опасение! – сказала Жанна. – Я его устраню. Нам будет покровительствовать герцогиня де Бланжини.

– Принцесса Полина?

– Да, она. Она любит моего мужа…

Настоятельница вздрогнула.

– Да, она моя соперница, – продолжала Жанна, – но она заступится за вас, когда узнает, что вы спасли Кадруса. А потом я буду на вашей стороне. У меня шестьдесят миллионов.

Бедная настоятельница начала теряться.

– А если вы мне откажете, то погубите себя, – сказала Жанна, – я сделаюсь вашим врагом. Я подкуплю влиятельных людей, чтобы погубить вас, и преуспею, поверьте мне.

– Вы это сделаете?

– Клянусь!

Настоятельница смотрела с удивлением на эту необыкновенную женщину. Она видела решимость на этом лице, исхудалом от горя. Она видела погибель своего дома. Она видела, как ее станут преследовать. Тогда она уступила и сказала с горьким вздохом:

– Хорошо, я согласна. Да простит меня Господь, если я обманываюсь!

– Вот вам дарственная запись. Теперь дайте мне клятву.

– В чем?

– Что вы не измените мне.

– Клянусь!

– Что будете мне служить.

– Обязываюсь!

– Дайте мне письмо к настоятельнице тулонского монастыря.

Настоятельница написала. Жанна прочитала.

– Теперь прощайте, – сказала она, – я буду помнить вас.

Она вышла, прося настоятельницу никому не говорить, что уехала в Тулон.

Бедная настоятельница упала на колени и стала оплакивать свой проступок, который потом она старалась искупить строгим покаянием.

Кадрус перешел в лазарет. Он спрашивал себя, испытывая свое сердце, осталась ли в нем любовь к Жанне, и не находил ответа. Гордость его была оскорблена, он чувствовал себя брошенным. Он думал, что второй удар, поразивший его, убил нежность Жанны, и проклинал слабость души молодой женщины. Но все же что-то в его сердце заступалось за нее.

Он предавался этим размышлениям, когда вошли две сестры милосердия. Обе были под покрывалом. Он вздрогнул, так как знал, что Жанна хотела вступить в этот орден, и сказал себе: «Может быть!»

Но обе сестры равнодушно прошли мимо. Третья сестра как будто сообщила им обо всем.

«Это не она», – подумал Кадрус.

Но вдруг женщины подошли к его кровати. Одна из них спросила:

– Номер семь тысяч восемь?

– Да, – сказал Кадрус.

– Вы поступили сегодня утром?

– Да.

– Что у вас?

– Лихорадка.

– У вас есть жажда?

– Большая.

Тогда сестра милосердия сказала двум послушницам, сопровождавшим ее:

– Ступайте в аптеку и принесите кремортартар, пока доктор не пропишет чего-нибудь другого.

Она ушла в сопровождении одной из послушниц. Другая послушница пошла в аптеку и вскоре вернулась. Кадрус очень удивился, услышав, что эта женщина подражает сверчку, подходя к нему.

– Крот? – спросил он. – Сестра милосердия! Это уж чересчур!

Он остерегался. Но послушница подошла и сказала:

– Вот и кремортартар. Здравствуйте, атаман… Пейте понемножку! – прибавила она громко, а затем тихо добавила: – Я Белка.

«Теперь понимаю, – подумал Кадрус, – его прислала принцесса. Она подкупила сестер милосердия».

Белка продолжал:

– Если с вами сделается припадок, позовите меня. Она сама здесь, – прибавил он тише, – это другая сестра. Потом я скажу вам больше.

Он ушел.

Кадрус подумал: «Очевидно, речь идет о герцогине. Какая неосторожность! Здесь! Как она меня любит!»

Воспоминания о Жанне изглаживались. Кадрус наблюдал за Белкой. Крот имел вид смиренной, праведной, скромной женщины. Покрывало было спущено очень низко, глаза потуплены. Кадрус старался рассмотреть вторую сестру, но герцогиню не узнал.

«Как это странно!» – подумал он.

Белка вернулся.

– Она еще не смеет подойти, – сказал он. – она так взволнована.

Он ушел, а Кадрус повторял себе: «Это не ее рост».

Однако он остался убежден, что это герцогиня.

Ошибка Кадруса была большим несчастьем для Жанны. Она позволила свободно действовать агенту, выдававшему себя за Белку. Жанна составила смелый план выдать молодого человека за женщину. Это было для нее легко. Получив полномочия от настоятельницы, она выдала Белку за свою молочную сестру и попросила принять в помощницы. Но Белка не сказал Кадрусу, что это его жена, и Кадрус подумал совсем другое.