Георгий Свиридов - Время возмездия

Удар гонга развел боксеров по своим углам. Короткий, минутный отдых. Рудольф не сел на подставленный тренером табурет, а остался стоять, положив уставшие руки на верхний канат ринга. Он как бы демонстрировал, что раунд боя для него ничего не значит, запас сил у него есть и выносливости хватит.

Рокотов тоже хотел остаться на ногах — раунд кончился так быстро! Но Миклашевский оборвал благодушное настроение:

— Садись, ты не на конкурсе красоты! — и когда Валерий уселся на табуретку, расслабился, тренер протер мокрым лохматым полотенцем его разгоряченное лицо, затылок, провел по груди и стал коротко анализировать ход поединка. — Переигрываешь… Зря принимаешь его темп. Закрутит он тебя и обманет. Так и проиграть можно… Следи за финтами и за правой… Особенно за правой! — Последние слова тренер сказал уже после удара гонга, когда Рокотов встал и, торопливо потерев подошвы в канифоли, шагнул вперед.

Соперники по диагонали пересекли помост и, не реагируя на требования зрителей, снова закружили в середине ринга, быстро обстреливая друг друга с дальней дистанции. Казалось, боксеры сговорились между собой и заранее отрепетировали атаки и защитные варианты. Слишком все легко и просто у них выходило! Но так только казалось непосвященным. За канатами, на небольшой площадке шла упорная борьба, и накал ее возрастал, хотя внешне оба противника сохраняли завидное спокойствие. И вдруг наступил перелом. Танец оборвался в самом неожиданном месте. Рокотов, на какую-то долю секунды опережая соперника, шагнул в сторону и нанес два догоняющих друг друга прямых в голову. Под подошвами его боксерок натужно скрипнула канифоль.

Рудольф фон Шилленбург, казалось, только и ждал такого выпада. В потемневших зрачках пруссака мелькнула жадная радость зверя, долго таившегося в засаде. Приняв на подставленное плечо атаку русского, он тигриным пружинистым скачком рванулся вперед, нанося хлесткие боковые удары с обеих рук. Болельщики западногерманского чемпиона повскакивали со своих мест.

— Бей русского!

Перекрывая гул, снова раздался басистый голос:

— Валера, держись!

А Рокотов и не намеревался отступать. Его не так-то легко было захватить врасплох. Конечно, он ждал этой ответной атаки, был готов ее встретить. Отразив бешеный наскок немца, Рокотов схлестнулся с ним на опасной средней дистанции. И тут применил свою коронную комбинацию. Неожиданно и в то же время легко и красиво отбив летящую прямо на него руку западногерманского чемпиона, Рокотов дернул плечом, вкладывая в ответный удар все свои восемьдесят килограммов, помноженные на реактивную скорость. Сколько прославленных мастеров ринга рухнуло под таким ударом, который нельзя было назвать ни прямым, ни боковым! Это был его, рокотовский удар, его прием, отработанный до совершенства.

Но… удар не достиг цели. Там, где еще мгновение назад находился подбородок Рудольфа фон Шилленбурга, оказалась пустота. Это произошло так внезапно, что Рокотов, вложивший много энергии и надежд в свой удар, не только промахнулся, но, как говорят боксеры, «провалился» — ему стоило больших усилий удержать равновесие, устоять на ногах.

Считая свой промах чистой случайностью, Рокотов дважды входил в среднюю дистанцию, и дважды западногерманский чемпион, словно кем-то заранее предупрежденный, вовремя успевал приседать, отскакивать в сторону и наносить удары.

Удачная защита Шилленбурга, которому удавалось избегать грозных ударов русского, вызывала бурную реакцию в рядах зрителей. Туристы из ФРГ вскакивали со своих мест и, стараясь перекричать всех, дружно скандировали:

— Рудольф! Хох-хох!

Обескураженный неудачей, Валерий стиснул зубы и снова пошел в атаку: он заставит баронского отпрыска принять его темп и там, в вихре сменяющихся комбинаций, вновь проведет свой прием!

Председатель жюри, седой, чопорный англичанин, все дни полусонными глазами взиравший на ринг сквозь толстые стекла очков, давно уже ничему не удивлялся и ничем не восторгался. Его память хранила тысячи всевозможных поединков самых крупных и блистательных боксерских звезд. На сей раз сонное оцепенение слетело с бесстрастного лица старика. Протерев очки, он подался вперед, стремясь не упустить ни малейшей детали великолепного зрелища: схватка на ринге достигла своего апогея!

Тренеры и специалисты по боксу из многих стран, протиснувшись к рингу как можно ближе, нацеливали на боксеров объективы кинокамер, спешили запечатлеть на пленку редкий по красоте и накалу поединок.

Миклашевский, подавшись вперед, следил за ходом боя. И в то же время видел тренера немца. Конечно, он узнал его. Узнал в первый же день. Но не подал вида. Он хорошо помнил коварные приемы Хельмута Грубера и был убежден, что тот постарается передать свой «арсенал» Рудольфу. Потому Игорь Леонидович не спускал глаз с немца.

Звук гонга, возвестивший об окончании второго раунда, был почти не слышен. Судья на ринге, отталкивая боксеров друг от друга, втиснулся между ними и развел руками:

— Тайм! Время!

Валерий устало опустился на подставленный тренером табурет. Насыщенный табачным дымом, спертый воздух царапал горло, усиливал жажду. Тренер заботливо приложил губку, она, смоченная в воде, скользнула по затылку, по разгоряченным вискам. Валерий чувствовал себя отвратительно. Нет, его беспокоила не усталость. Удары Шилленбурга хотя и были тяжелы, но не потрясали его. Рокотов снова и снова возвращался к прошедшему раунду, искал причину провала своих атак. У него было такое состояние, словно его предали, словно сопернику стали известны его излюбленные комбинации!

Приложив губку к затылку, Игорь Леонидович стал энергично махать перед лицом боксера полотенцем.

— Отлично! — сказал тренер, оценивая поединок. — Так и держать!

Валерий от удивления приоткрыл глаза: не ослышался ли он?

— Отлично, — повторил Миклашевский. — Инициатива в твоих руках. Ты диктуешь ход поединка. А что не удалось провести комбинацию, так огорчаться не стоит. Пруссак наверняка готовился против тебя, изучил твою манеру. А все равно у него ничего не выходит. На ринге диктуешь ты!

Валерий подумал было, что Игорь Леонидович просто его успокаивает, но обступившая его угол толпа фоторепортеров подтверждала правоту слов тренера, фоторепортеров не проведешь, они заранее чувствуют, где и когда надо снимать.

Третий раунд боксеры начали бурно. Оба спешили. Каждый понимал, что добиться чистой победы уже не удастся, и поэтому торопился набрать как можно больше очков. Удар, любой удар, даже легкое прикосновение, только правильно нанесенный сжатым кулаком и достигнувший цели, давал очко. Боковые судьи, сидящие у самого помоста за маленькими столиками, зорко следят за ходом боя и фиксируют каждое очко.