Виталий Войтов - Один среди волн. Робинзонада: прошлое и настоящее

Только 18 мая, преодолев в конце своего морского похода несколько километров мелководья, сплошь состоящего из черного вонючего ила, совершенно измученный и невероятно грязный Паулюс Нормантас выбрался наконец на сушу.

Но на этом его беды не кончились. Чтобы добраться до ближайшего поселка, предстояло пройти по совершенно пустынной местности больше 100 километров. Обрезав у ласт плавники, наш отважный путешественник сделал из них нечто похожее на галоши, обулся и тронулся в путь…

До сих пор речь у нас шла о робинзонах, оказавшихся на необитаемом острове в силу различных, не зависящих от них обстоятельств. Однако известны ро-бинзоны, которые добровольно и даже с охотой обрекали себя на одиночество на необитаемом острове. И надо заметить, что таких робинзонов ничуть не меньше, чем первых. Особенно их много в наши Дни.

Первым же робинзоном-добровольцем был, по всей видимости, португальский дворянин Фернандо Лопес, волею судьбы (а может, и в погоне за наживой) заброшенный в Гоа, португальскую колонию на западном побережье Индостана.

Однажды дон Лопес, не устояв перед завораживающим блеском нескольких золотых безделушек, имел неосмотрительность изменить интересам Португалии. Изменников не жаловали во все времена. Их наказывали. Правда, Лопеса жизни не лишили, но наказали более чем жестоко: при полном стечении народа на городской площади палач сперва отрубил изменнику правую руку и большой палец левой руки, после чего отрезал еще уши и нос. Такая казнь была равносильна смерти. Причем мучительной смерти. Никто из очевидцев казни не сомневался, что истекающий кровью Лопес долго не протянет. Однако, к немалому удивлению горожан, дон Фернандо каким-то чудом выжил. Чтобы не мозолить глаза отвергших его сограждан, он решил вернуться в Португалию. Возможно, лишь делал вид, что хочет вернуться…

Как бы там ни было, но, когда в 1517 году судно, на котором Фернандо Лопес возвращался на родину, пристало к острову Св.Елены, чтобы запастись свежей водой, дон Фернандо, сойдя на берег, скрылся в лесной чащобе и прятался там до тех пор, покуда корабль не снялся с якоря. Матросы, которые быстро догадались, в чем тут дело, сжалились над несчастным калекой и оставили ему на первое время немного вяленого мяса, сушеной рыбы, сухарей, соли и кое-что из одежды. Они разожгли на берегу костер, от которого Лопес мог бы поддерживать постоянный огонь. В оставленной записке матросы советовали добровольному отшельнику сигналить в случае нужды проходящим мимо острова судам и просить у них помощь.

Так началась едва ли не тридцатилетняя робинзонада Фернандо Лопеса, решившего, что в таком виде, какой у него теперь, лучше перед женой и детьми не появляться.

С питанием у Лопеса особых затруднений не было. В лесу, которым в то время была покрыта большая часть острова, он собирал «много нежных корешков, есть которые было весьма полезно». Его добычей часто становились выползавшие на берег черепахи. Иногда ему удавалось поймать одичавшую козу или свинью. В прибрежных водах было много рыбы. Чтобы иметь постоянное, хорошо защищенное от солнца, ветров и дождей жилье, Лопес вырыл себе в Храмовой долине удобную пещеру.

Словом, зажил дон Фернандо спокойной и, возможно даже, счастливой жизнью отшельника. Никто его здесь не тревожил, никто не приставал с расспросами, никто не смотрел на него с сожалением или с отвращением.

И только через год размеренное течение жизни святоеленского робинзона нарушил бросивший у острова якорь португальский корабль. Незваные гости мало обрадовали Лопеса. Решив, что судно пришло за тем, чтобы отправить его назад в Гоа и заточить там в тюрьму, Лопес убежал в глубь леса и оттуда, с высокой скалы, наблюдал за своими земляками до тех пор, пока те не снялись с якоря. Только после этого он вернулся в свою пещеру. А вернувшись, был немало удивлен: моряки, обнаружив его жилище, оставили в нем запас провианта и письмо, в котором настойчиво советовали не прятаться при виде пристающих к острову кораблей, а наоборот, если есть необходимость, обращаться к ним за помощью. Несмотря на записки моряков, советовавших ему смело обращаться к командам пристающих к берегу судов с просьбой о помощи, Лопес долго еще боялся людей и, едва завидев на горизонте паруса, спешил в свое укрытие в глубине леса. За это время в пещере Лопеса побывало много португальских моряков. Они не только оставляли в пещере продукты и старую одежду, но и разнесли молву об отшельнике по всей Португалии и ее колониям.

Необычной судьбой одного из своих подданных заинтересовался сам король Португалии Жуан III. Он передал Лопесу письмо, в котором писал, что прощает ему все его прегрешения и обещает безопасность на случай, если тот захочет вернуться на родину.

Тем не менее Лопес по-прежнему не доверял людям и старался держаться от них подальше. И кто знает, как долго это продолжалось бы, если бы на острове не появился Пятница. Им был яванский мальчик-раб, который ухитрился сбежать с одного из кораблей. Как ни странно, но Лопес и яванец почему-то не сжились, и между ними возникла вражда. Кончилось тем, что, когда очередной корабль пристал к берегу, мальчишка показал его морякам место в лесу, где обычно скрывался Лопес. К немалому удивлению робинзона, капитан корабля вовсе не собирался куда бы то ни было его везти. Больше того, он выдал Лопесу письменное заверение, в котором говорилось, что никто и никогда не будет чинить по отношению к нему насилия. В свою очередь немало обрадовавшийся дон Фернандо заверил моряков, что больше не будет от них прятаться.

Только после этого окончательно убедившись, что люди не желают ему зла, Лопес решается наконец посетить свою родину. В Лиссабоне его благосклонно приняла королевская чета. Затем, надеясь замолить грехи, он совершил паломничество в Рим и был там принят папой римским Климентом VII. Когда тронутый искренним раскаянием Лопеса папа спросил его о самом большом желании, тот, не задумавшись, сказал:

— Я хотел бы вернуться обратно на остров Святой Елены. Мне там было хорошо. Боюсь только, что мой король откажет мне в этом.

Вскоре после этого при содействии Климента VII Лопес смог вернуться на свой остров. Жить ему там было теперь намного легче, чем прежде. Он привез с собой на остров уток, кур, свиней и коз с козлятами. Выпущенные на волю, они быстро плодились и дичали. Так что с мясом у Лопеса не было больше затруднений. А еще он посадил на Св. Елене много тыкв, гранатовых деревьев и пальм. Все это и поныне произрастает там. Кроме того, как пишет биограф нашего робинзона португальский историк Корреа, Лопес «показывался на глаза и даже беседовал с моряками, те снабжали его семенами и растениями». Как видим, у Лопеса было все, что необходимо человеку для жизни на необитаемом острове. А поскольку он знал, что жизнь среди людей была бы для него тягостней, чем жизнь на острове, то и чувствовал он себя вполне удовлетворенным и редко жаловался на судьбу.