Виталий Войтов - Один среди волн. Робинзонада: прошлое и настоящее

Там, на Фолклендах, Мартинсен впервые узнал, что совсем недавно в мире закончилась невиданная доселе война, и только теперь понял, почему за семь лет не увидел ни одного торгового или китобойного судна – людям было не до торговли и китов, они были заняты другим промыслом.

Микал написал на родину сразу несколько писем, но ответ, да и то спустя восемь месяцев, получил лишь один – от старого боцмана Олсена. Вот что он узнал из письма своего судьи.

Когда флотилия вернулась домой, в Европе началась война. Вскоре Норвегия была оккупирована немцами, и выехать из нее не было никакой возможности. Понятно, что Мариус не смог встретиться с капитаном Джонсоном. Но даже если бы он и смог попасть каким-то образом в Англию и переговорить со своим приятелем, это ничего бы не изменило: Англия тоже воевала, и ее китобойные суда были заняты другой работой. Вскоре Мариус примкнул к норвежскому движению Сопротивления, ведущему вооруженную борьбу против оккупантов. В 1944 году, за несколько недель до освобождения города Бергена, в котором жили Мартинсены, гестаповцы схватили его и повесили. Родители, не перенеся потери двух сыновей – Микала они считали также погибшим, – почти одновременно умерли от горя. Да и Трети, о которой столько мечтал одинокими вечерами Микал, уже не ждала его. Она успела выйти замуж за другого. Такие вот нерадостные новости сообщил Мартинсену старый боцман Олсен…

И Микал, хорошенько поразмыслив, решил, что возвращаться туда, где тебя никто не ждет, нет смысла. Так вот и остался он навсегда на Фолклендах. Там ему дали работу – место егеря-охотника на диких быков, – и он целые недели и месяцы стал проводить в степи в привычном для себя одиночестве.

Если автор больше чем уверен, что каждый из вас читал в свое время знаменитый роман Даниеля Дефо о Робинзоне Крузо – не читавший эту книгу вряд ли стал бы подписываться на серию «Странствия и приключения», – то с такой же уверенностью он берется утверждать, что не всякий из вас хотя бы слышал о подобной книге нашего отечественного писателя. И уж наверняка никто такой книги не держал в руках. А ведь такие книги были! Целых две. Имеются в виду книги «Приключения четырех российских матросов, к острову Шпицбергену бурею принесенных» Ле Руа и «Русский Робинзон» Сергея Турбина. Первая была издана еще во второй половине XVIII столетия, вторая – в прошлом веке, и обе они давно стали библиографической редкостью. К первой мы вернемся чуть позже, а о второй скажем несколько слов сейчас.

В повести Турбина рассказывается о Васе Федорове, подростке-поморе, который, плывя однажды на карбасе с Соловков, был застигнут в пути штормом и выброшен на один из необитаемых островов Белого моря. Его карбас, естественно, затонул. Чтобы не очень утруждать Васе жизнь, автор повести сделал остров богатым на разную живность. Там водилось много диких уток – следовательно, не было недостатка в мясе и яйцах, а речка кишела рыбой. Даже пещера и та нашлась на острове. В ней не замедлил поселиться Вася Федоров. Постель он устроил из птичьего пуха. Нашелся на острове и теплый ручей, благодаря которому Вася всегда был обеспечен так необходимой в условиях северной зимы горячей водой. Притом – в неограниченном количестве.

Конечно, с горячим ручьем автор явно переборщил. И вообще, на протяжении всего своего повествования он делает все возможное и невозможное, чтобы жилось Васе на необитаемом острове хорошо и спокойно и даже с некоторым комфортом. Так, едва юному робинзону понадобилась кое-какая посуда, как он тут же находит оставленную промысловиками хижину, а в ней – посуду и даже кое-что из одежды.

Словом, книга Турбина была от начала и до конца надуманной, являлась слабым подражанием Даниелю Дефо, и не удивительно, что она давно и заслуженно забыта.

Итак, книги о робинзонах в русской литературе были. А были ли у нас свои робинзоны? Да, были. И много. И робинзонить им в отличие от их заморских коллег приходилось не в теплых морях с их богатыми растительностью островами, а в суровых и трудных условиях севера. Да и надежды на спасение у русских робинзонов было поменьше: в те времена судоходство в северных морях не было регулярным, корабли ходили от случая к случаю.

В 1743 году богатый мезенский купец Окладников снарядил один из своих кораблей на моржовый промысел к Великому Буруну (так в то время русские поморы называли западную часть Шпицбергена). Старшим на судно был приглашен опытнейший кормчий Алексей Хим-ков. Пристать к берегу в назначенном месте не удалось из-за разыгравшейся бури и сильного движения льдов. Химков вынужден был вести судно к Малому Бу-руну (ныне остров Эдж, Восточный Шпицберген). Но и там ему не удалось подойти к берегу: мешали те же льды. Дальше – хуже. Вскоре судно и вовсе оказалось в ледовом плену. Плен обещал быть долгим – льды прочно сковали судно, и Химков с товарищами, зная, что где-то неподалеку на острове должна находиться построенная когда-то их земляками хижина, решили оставить на время корабль, переселиться на сушу и, не теряя попусту времени, заняться охотой. Но прежде необходимо было отыскать хижину. На ее поиски отправились сам Химков, его 15-летний племянник Иван Химков и двое охотников: Степан Шарапов и Федор Веригин. С собой они взяли одно ружье с 12 зарядами, топор, нож, маленький котелок, кресало с трутом, 20 фунтов муки и, конечно, курительный табак. Запас, как видим, не ахти какой.

Только к концу дня они смогли добраться до берега. Еще какое-то время ушло на то, чтобы найти хижину. В ней они и заночевали. Каково же было их изумление, когда, придя утром на берег, они не увидели ни льдов, ни своего корабля с остальной командой. Лишь одна сплошная вода чернела до самого горизонта. Такую вот скверную штуку сыграл с охотниками сорвавшийся внезапно ночью шквалистый ветер: отогнал от острова льды, а вместе с ними и корабль. Позже выяснится, что судно с людьми затонуло.

Рассчитывать на то, что в скором времени их подберет какое-нибудь судно, не приходилось. Оставалось одно – готовиться к зимовке. Для начала наши северные робинзоны отремонтировали и, как могли, утеплили свою хижину. Затем запаслись топливом, благо на берегу моря всегда можно найти выброшенные на берег щепки, доски и даже целые стволы деревьев. Потом приступили к заготовке мяса. Двенадцатью имевшимися у них зарядами им удалось подстрелить двенадцать оленей. Добытого мяса могло хватить на многие месяцы, однако Химков и его товарищи и не подумали наслаждаться вынужденным бездельем. Как всякие настоящие поморы, они не могли не знать, что в условиях, в которых они очутились, спасти их может только работа и постоянное движение. Поэтому было решено продолжать охоту. Но для охоты необходимо хоть какое-нибудь оружие. За оружием дело не стало. Недаром говорится, что голь на выдумку хитра. Из гвоздей, которые повыдергивали охотники из найденных на берегу досок, получились неплохие наконечники. Их прикрепили ремешками из оленьей кожи к концам длинных жердей. С таким оружием можно было и на белых медведей ходить, что охотники и делали. Из прибитых к берегу упругих еловых веток и оленьих жил сделали луки, с которыми охотились на оленей. Самодельными капканами ловили песцов. Для ловли рыбы, которой были богаты прибрежные воды, сшили из оленьих шкур большой, вроде невода, мешок. Летом, когда к острову слеталось множество птиц, заготавливали птичье мясо. Во время линьки птицы становились настолько беспомощными, что их можно было бить палками. Вместо поизносившейся одежды сшили новую, из звериных шкур. Соль вываривали из морской воды.