Виталий Войтов - Один среди волн. Робинзонада: прошлое и настоящее

Перед отплытием из Либерии Ханнес Линдеман досконально проштудировал всю литературу, в которой рассказывались истории мореплавателей, ходивших на малых судах. Особенно он изучал страницы, посвященные психологии человека, плывущего в океане.

Многое из прочитанного Линдеман испытал на себе. В частности, там говорилось, что человек может терять душевное равновесие, если он слышит какие-то непонятные звуки.

«Со всех сторон надвигались облака, темные, тяжелые. Небо и вода слились в непроглядной страшной мгле. Неистововавший шквал бросал, как щепку, маленькую пирогу, грозя ее перевернуть. И вдруг где-то совсем рядом раздается жалобный крик, сначала слабый, затем сильнее, сильнее. Что это? Крик какого-то живого существа, разрываемого на куски акулой, или влекущий зов сирен? Леденящий страх проник в сердце».

К концу своего рейса мореплаватель стал распознавать звуки океана. В частности, он понял, что такие жалобные крики испускают безобидные ласточки. Естественно, что они обитают близ берегов.

Большую часть его ста девятнадцати дневного рейса на пироге была безоблачная погода и светило солнце. Но это, разумеется, имело и негативную сторону. Линдеман страдал от жажды.

По рекомендации Бомбара, Линдеман пытался пить морскую воду. Он ежедневно выпивал по поллитровой кружке. Уже на вторые сутки действие горько-соленой влаги сказалось: у Линдемана опухли ноги. Массаж, специальные упражнения – ничего не помогало. А дальше пошло еще хуже. Самочувствие стало скверным, появилась апатия. Однако стоило Линдеману прекратить употребление морской воды, как его самочувствие заметно улучшилось, а ноги перестали опухать. Правда, ступни болели еще долгое время.

«Реакция организма на употребление морской воды отрицательна», – как потом Линдеман писал в научном отчете. «Резкое увеличение концентрации солей в крови и в тканях губительно, а смерть может наступить раньше, чем произойдет обезвоживание организма». Линдеман, завершая отчет, указывает на недопустимость употребления морской воды. Ссылаясь на статистическое исследование английских медиков, Линдеман указывает, что употребление морской воды в течение трех и более дней явилось причиной увеличения смертности у потерпевших от четырех до сорока и более процентов.

Однако отчет Линдемана был опубликован в специальной прессе, и познакомиться с ним смогли только специалисты, а широким массам во всем мире о его плавании вообще не было известно. А между тем в отчете Линдемана было много ценных наблюдений, очень важных человеку, потерпевшему кораблекрушение.

Либерийский медик разрабатывал и методические основы поведения терпящего кораблекрушение человека. Так, Линдеман использовал метод самовнушения. Он пытался отключиться от внешнего мира и погрузиться в собственные мысли. Применяя разработанные им мысленные волевые упражнения, Линдеман старался оставаться бодрым и умиротворенным.

Когда после выхода книги «За бортом по своей воле» слава Бомбара достигла своего апогея, Линдеман решает повторить свое плавание через Атлантику. Он писал: «Подводя итоги первого путешествия, я остался неудовлетворенным. Мне не удалось решить проблему, связанную с моральным состоянием потерпевшего кораблекрушение. Во время плавания я неоднократно оказывался на грани отчаяния…»

Второе свое трансатлантическое плавание Линдеман повторил на небольшой складной лодке «Либерия-3». Длина этой лодки около пяти метров, т.е. примерно как и «Еретика» Бомбара.

Местом отплытия Ханнес Линдеман избрал Лас-Пальмас на Канарских островах. Одним словом, он бросил перчатку соперничества Алену Бомбару. Добавим, что отплыл Линдеман из Лас-Пальмаса примерно по маршруту Бомбара 20 октября 1956 года, т.е. через четыре года после своего именитого предшественника.

…Неприятности у Ханнеса начались еще при выходе из Лас-Пальмаса. Еще виднелся главный остров Канарского архипелага, как на «Либерию-3» обрушился жестокий шторм. Свистел ветер, а волны то и дело перекатывались через низкие борта. Линдеману приходилось лихорадочно откачивать воду. Соленая вода безжалостно разъедала кожу, воспаляла глаза. Океан, покрытый белой пеной, превратился в сущий ад. Несколько суток не утихала стихия.

Особенно жестокий шторм испытал на себе мореплаватель на тридцатый день рейса в самом центре Атлантики… Кромешная тьма прорезалась вспышками молнии. Ливень накрыл сплошной пеленой «Либерию», а снизу – кипящие многометровые волны. Защитный полог дрожал: вот-вот сорвется. Линдеман откачивает и откачивает воду. Наконец погода улучшается и обессиленный мореплаватель впадает в глубокий сон. В это время лодка разворачивается, а волны, казалось бы, утихомирившиеся, раскачивают «Либерию». Наконец мощный удар водяной стены, раздается треск. Сорван и искорежен руль. Сна как и не бывало! Что может быть страшнее для морехода, чем лишиться руля! Лодку бросает, словно щепку. Линдеман решается спуститься в морскую пучину. Зажав баллер нового руля между ногами и придерживая перо правой рукой, Линдеман пытается установить его на место. Вдруг неожиданная волна накрывает его, и рулевое устройство вырывается из рук. Не растерявшись, Линдеман ныряет в воду, и, к счастью, удачно. Вынырнув с драгоценным рулем, он взобрался на лодку: его била нервная дрожь, и полчаса он приходил в себя. После чего руль был надежно закреплен…

На тридцать шестой день плавания мореплаватель неожиданно заметил пересекающее его курс судно. Когда судно приблизилось, Линдеман смог рассмотреть название на его борту: «Роттердам».

Спросив, нуждается ли он в чем-либо, голландский офицер сообщил одиночному мореплавателю точные координаты:

20° 16 с.ш. и 36°20 з.д. От пресной воды и провианта Линдеман отказался. Он, памятуя о встрече Бомбара с английским судном «Аракой», решил не срывать свой эксперимент, чтобы у него не было никаких недоброжелателей. Действительно, потерпевшему кораблекрушение часто неоткуда ждать помощи, и он должен надеяться только на себя и на то, что подарит ему море. Словно наградой за твердость был обильный дождь, который разразился на другой день и во время которого Линдеману удалось собрать не менее пяти литров дождевой воды.

За время рейса Линдеману часто удавалось отключаться от восприятия окружающего мира. Но при этом он впадал в полудремотное состояние, чередующееся с галлюцинациями. То ему чудилось, что он беседовал со своим чернокожим слугой в Бунгало в Либерии, а то причудливая, изрытая волнами поверхность океана превращалась в сказочную улыбку лукавого Мефистофеля. В конце концов мореплаватель возвращался в реальный мир…