Эмилио Сальгари - Черный Корсар. Королева карибов. Иоланда, дочь Черного Корсара (сборник)

– Пора действовать, – сказал Морган. – Сходи за нашими и быстро веди их сюда.

– А сторожить пленных?

– Оставь человек четырех, – ответил Морган. – Торопись, Пьер, мне не терпится овладеть кораблем.

Пикардиец бросился выполнять приказание. Через четверть часа корсары собрались на берегу, готовые к погрузке.

– Пьер, – попросил Морган, – ты лучше всех говоришь по-испански: крикни что-нибудь оставшимся на борту.

– Эй, ребята! – крикнул Пикардиец что есть мочи.

– Это вы? – немедленно откликнулись с корабля.

– Да.

– Все живы?

– Все.

– По шлюпкам и на корабль. А что с дикарями?

– Разбежались.

– Добро, возвращайтесь на борт.

– По шлюпкам и молчок, – приказал Морган. – Аркебузы заряжены?

– Да, капитан, – ответили корсары.

– Как только окажемся на палубе, действуйте решительно и беспощадно.

Пятьдесят шесть человек без звука погрузились на шлюпки. Морган сел в самую большую с восемнадцатью корсарами, Пьер – в лодку, остальные набились в шлюпку поменьше.

Отделившись от берега, все три барки быстро направились к корвету, собираясь пристать к нему с обеих сторон. Шлюпка с Морганом первой подошла к кораблю. Флибустьер с оружием в руках быстро вскарабкался по трапу, спущенному с левого борта, за ним – остальные восемнадцать человек.

Увидав, что на палубе к нему движутся испанские моряки, Морган дважды разрядил в них пистолет, тут же последовали выстрелы из аркебуз и крики:

– Сдавайтесь флибустьерам, или вам конец!

При виде гибнущих товарищей перепуганные вахтенные бросились на бак и поспешили укрыться в трюме.

– Займите кают-компанию и не давайте никому выйти! – крикнул Морган.

Остальные две барки зашли тем временем с правого борта, и флибустьеры с дикими криками ворвались на палубу. Пьер Пикардиец велел немедленно занять полубак и выставить перед орудиями сильную охрану. С батарейной палубы доносился топот ног и крики: «Измена! Измена!»

Морган приказал зажечь побольше фонарей и открыть люк, ведущий вниз.

Испанцы, в том числе офицеры, покинули кубрик и кают-компанию и забаррикадировались на батарейной палубе, собираясь, похоже, оказать сопротивление.

– Сдавайтесь! – крикнул Морган, наклоняясь к люку. – Корабль в наших руках.

В ответ просвистели две-три пули, пущенные наугад.

– Обещаю вам жизнь, – повторил Морган.

– Огонь по проклятым псам!.. – скомандовал голос, принадлежавший, скорее всего, капитану.

Морган едва успел отпрянуть от залпа, озарившего нижнюю палубу. Испанцы явно не собирались сдаваться и вместо этого открыли огонь.

– Все равно выкурим, – сказал Морган. – Пьер…

– Я здесь, – ответил, подбегая, флибустьер.

– Посмотри, нет ли в кубрике или кают-компании ящика с гранатами.

– Хочешь разбомбить испанцев?

– Мне что-то не улыбается плыть с людьми, способными выкинуть скверную шутку.

Не прошло и пяти минут, как Пьер вернулся с восемью матросами, осторожно тащившими пару тяжеленных ящиков.

– Бомб хватит на весь корабль, – объявил Пикардиец, приказав установить ящики перед Морганом.

Пока корсары с большой осторожностью вскрывали ящики, испанцы не переставали палить по люку, сокрушая снасти на грот-мачте и заваливая палубу обрывками парусов. Но они понапрасну тратили порох – корсары и не думали подставлять себя под пули, летевшие градом.

На призыв сдаться испанские моряки, не знавшие о грозившей им опасности, отвечали шквальным огнем и проклятиями, обещая скорее взорвать пороховой склад, чем сложить оружие. Понимая, однако, что они никуда не денутся, Морган не проявлял особого беспокойства. Взяв из ящика гранату, он спокойно поджег фитиль и метнул ее вниз. За взрывом последовали ужасные вопли и топот бегущих ног.

Не ожидавшие подвоха испанцы забились в узкие проходы, чтобы укрыться от осколков и продолжать оборону. Разозленные неожиданным сопротивлением, флибустьеры принялись закидывать испанцев бомбами, чтобы выкурить их с батарейной палубы. Вниз полетело уже гранат двадцать, когда при вспышке выстрелов все увидели, как из люка показался какой-то человек.

– Довольно! – крикнул он. – Мы сдаемся, если вы сохраните нам жизнь.

– Ладно! – ответил Морган. – Поднимайтесь по двое через кубрик.

– Клянитесь, что нас не убьют.

– Морган не повторяет одно и то же.

Крик изумления донесся снизу:

– Морган!.. Знаменитый корсар!..

– Вы действительно Морган, покоритель Портобелло? – спросил тот самый человек, который недавно требовал открыть огонь.

– Да, я Морган, флибустьер, – ответил корсар.

– Тогда я сдаюсь.

– Выходите из кубрика по двое, или мы забросаем вас бомбами.

На батарейной палубе стали перешептываться, затем послышались поспешные шаги и глухой шум бросаемого оружия.

Морган подозвал человек двадцать с аркебузами и велел им окружить выход из кубрика. Через несколько минут появился капитан с протянутой шпагой в руке.

– Где сеньор Морган? – спросил он.

– Я здесь, – ответил флибустьер, наставляя на испанца пистолет.

– Вот моя шпага. Я командир корвета.

– Оставьте себе оружие, – сказал флибустьер. – Вы храбрый человек.

– Спасибо, сеньор, – ответил испанец, вставляя шпагу в ножны. – Скажите только, как вы поступите с нами.

– Высадим всех на сушу, не причинив никакого вреда. С меня довольно вашего корабля: он принадлежит мне по праву завоевателя.

– Это, безусловно, так, сеньор, раз нам не удалось его отстоять. Но не надейтесь взять меня живым.

В тот же миг отважный капитан приставил пистолет к виску, нажал курок и с простреленной головой рухнул к ногам Моргана.

– Вот человек, который мог постоять за себя в бою, – сказал флибустьер, на которого смерть капитана произвела глубокое впечатление. – Отдадим честь несломленной доблести.

В то время как не менее взволнованные корсары выполняли приказ капитана, офицеры и моряки, выходившие из кубрика, воздавали почести павшему командиру. Морган велел посадить их в шлюпки и под конвоем отправить на сушу.

Десять минут спустя на корвете не осталось ни одного испанца, кроме командира, покрытого испанским стягом, специально спущенным с бизани.

– Вот человек, который мог постоять за себя в бою!.. Отдадим честь несломленной доблести.

После множества злоключений фортуна наконец улыбнулась отважным морякам. Захваченный без малейших потерь – одной только хитростью и отвагой – корабль не шел, конечно, в сравнение с могучим фрегатом, сторожившим флибустьеров у форта Барра, но был все же намного лучше взятого на абордаж судна, на котором плыл граф Медина.