Эрик Хобсбаум - Эпоха крайностей. Короткий двадцатый век (1914–1991)

Трудно представить себе революцию, способную сильнее вдохновить левых на Западе и в развитых странах в конце десятилетия глобального консерватизма; революцию, которая была бы лучшей рекламой партизанской войны. У кубинской революции и вправду было для этого все: романтика и яростные бои в горах под началом студенческих вожаков с их юношеским бескорыстием – самым старшим из них едва за тридцать; народное ликование в тропическом раю, пульсирующем в ритме румбы. Более того, такую революцию могли приветствовать все революционеры левых убеждений.

И действительно, кубинскую революцию поддержали многие критики проводимой СССР политики мирного сосуществования с капиталистическими странами. Пример Кастро вдохновил воинствующих интеллектуалов Латинской Америки, где пальцы всегда на курке и в чести бескорыстная храбрость, особенно вкупе с пафосными жестами. С Кубы искры восстания перекинулись на весь континент. Его вдохновлял Че Гевара, вождь панамериканской революции, мечтавший о “втором, третьем, четвертом Вьетнаме”. А нужную идеологию выработал блестящий молодой француз (кто же еще?): он систематизировал мысль о том, что в странах, созревших для революции, достаточно импортировать небольшие группы вооруженных повстанцев в подходящие горы, где они создадут “очаги” (focos ) массового освободительного движения (Debray, 1965).

По всей Латинской Америке в порыве энтузиазма молодые люди вставали под знамена Кастро, Троцкого или Мао Цзэдуна, чтобы принять участие в обреченных на поражение восстаниях. За исключением Центральной Америки и Колумбии, где повстанцы могли рассчитывать на поддержку крестьян, большая часть таких восстаний терпела поражение практически сразу. На поле боя оставались тела знаменитых революционеров – самого Че Гевары в Боливии, такого же харизматичного красавца, мятежного священника Камило Торреса в Колумбии – и множества безымянных. Стратегия повстанцев была на редкость непродуманной, особенно с учетом того, что при благоприятных условиях успешные и продолжительные партизанские войны во многих странах Латинской Америки все‐таки были возможны. Примером тому является движение ФАРК (Вооруженные революционные силы Колумбии), действующее с 1964 года, а также маоистская группировка “Сияющий путь” в Перу в 1980‐е годы.

Впрочем, повстанческие движения в большинстве своем не были крестьянскими – ФАРК скорее редкое исключение. На пространствах третьего мира в основном сражались молодые интеллектуалы, как правило, выходцы из среднего класса. К ним присоединялись студенты, сыновья и (реже) дочери нарождающейся сельской буржуазии. В этом отношении ничего не изменилось даже после того, как по инициативе революционных партий в Аргентине, Бразилии, Уругвае, а также в Европе с конца 1960‐х годов [160] Самым заметным исключением из этого правила являются активисты так называемых “повстанческих движений гетто”, таких как Временная ИРА (Ирландская республиканская армия) в Ольстере, недолго просуществовавшее движение “Черные пантеры” в Соединенных Штатах и палестинские партизаны, родившиеся в лагерях беженцев. В большинстве своем эти повстанческие движения пополнялись с улицы, а не со школьной скамьи, особенно в тех странах, где в гетто почти нет представителей среднего класса. партизанская война переместилась из сельской местности в город. В городе легче осуществить террористическую акцию, чем в сельской местности, где вся надежда на поддержку крестьян. Большой город анонимен, там можно купить оружие и даже заручиться поддержкой некоторых представителей среднего класса. Этим группам “городских партизан” (или “террористов”) было проще осуществлять заметные публичные акции, совершать громкие убийства (например, убийство адмирала Карреро Бланко, официального преемника Франко, баскской группировкой ЭТА в 1973 году или убийство итальянского премьер-министра Альдо Моро “красными бригадами” в 1978‐м), не говоря уже о налетах с целью достать средства для революционной деятельности.

В Латинской Америке основным проводником перемен являлась гражданская политическая борьба – или военные перевороты. В странах Центральной Америки военные никогда не сходили с политической сцены, за исключением революционной Мексики и крошечной Коста-Рики, фактически отказавшейся от собственной армии после революции 1948 года. При этом приход к власти правых военных режимов во многих странах Южной Америки в 1960‐е годы был вызван не только противостоянием вооруженным повстанцам. В 1955 году в Аргентине в результате военного переворота было свергнуто правительство популиста Хуана Доминго Перона (1895–1974), опиравшегося на поддержку рабочих и бедняков, после чего военные с переменным успехом боролись за власть с его сторонниками. Массовое движение перонистов победить не удалось, но создать гражданскую альтернативу военному режиму оно так и не сумело. В 1972 году Перон вернулся из изгнания в окружении заискивающих левых, чтобы вновь показать военным свое превосходство, но военный режим в очередной раз одержал верх при помощи убийств, пыток и патриотической риторики. Он пал лишь в 1982 году в результате короткой и бессмысленной Англо-аргентинской войны, которая оказалась решающей.

В сходных условиях военные пришли к власти в Бразилии, где их противниками оказались наследники величайшего популиста Жетулиу Варгаса (1883–1954). В начале 1960‐х годов они симпатизировали левым партиям, поддерживали демократизацию, земельную реформу и не доверяли США. Слабые попытки бразильских повстанцев свергнуть военный режим в конце 1960‐х годов, послужившие предлогом для жесточайших репрессий, не причинили ему ни малейшего урона. Впрочем, с начала 1970‐х годов военный режим стал менее жестким, и к 1985 году страна вернулась к гражданскому правлению. В Чили противниками военного режима стали объединенные левые силы – социалисты, коммунисты и другие “сторонники социального прогресса”; в европейской (и чилийской) традиции их принято называть “Народным фронтом” (см. главу 5). Чилийский Народный фронт уже побеждал на выборах в 1930‐е годы, когда Вашингтон был менее подозрителен, а в Чили как никогда были сильны конституционные устои. В 1970 году лидер блока Народного единства Сальвадор Альенде был избран президентом. Однако его правительство вскоре потеряло контроль над страной и в 1973 году было свергнуто в результате военного переворота, который поддерживали или даже непосредственно организовали США. После этого Чили превратилось в обычное полицейское государство 1970‐х годов – с официальными и тайными казнями и убийствами, с постоянными пытками заключенных и массовыми ссылками политических оппозиционеров. Генерал Пиночет оставался у власти 17 лет и проводил в стране ультралиберальную экономическую политику, доказав, кроме всего прочего, что либерализм в экономике необязательно сопровождается демократией в политике.