Виталий Сарабеев - Троцкий, Сталин, коммунизм

В этом плане постсталинские вожди полностью повторяли сталинскую линию. Ошибаться любой вождь мог, только став бывшим вождем. Кстати сказать, послесталинская борьба в Политбюро началась с расправы над Лаврентием Берией, выдержанной в «лучших» (на самом деле самых худших) традициях сталинских лет. Одномоментно Берия стал вредителем, иностранным шпионом и «бандитом». Кампания по его шельмованию сопровождалась эпизодом, достойным пера Джорджа Оруэлла: по адресам людей и учреждений, получивших перед этим очередной том Большой советской энциклопедии, рассылалось указание вырезать из книги статью о Берии [629]. Впрочем, это было всего лишь продолжением практики предыдущих лет, когда таким образом «исправлялись» и книги, и фотографии.

Интересно, что на июньском Пленуме ЦК КПСС 1953 года, посвященном «разоблачению» Берии, в его адрес выдвигалось обвинение и в попытках поставить вопрос о «культе личности Сталина». Из стенограммы Пленума:

« Андреев . <���…> После смерти товарища Сталина видно, что он (Л. П. Берия. – В.С. ) начал форсировать свой приход к власти, и, должно быть, его торопили, как правильно сказал товарищ Ворошилов, и он еще больше обнаглел. То, что он не решался сделать при жизни товарища Сталина, он начал проводить после его смерти, начал дискредитировать имя товарища Сталина, наводить тень на величайшего человека после Ленина. На самом деле появление материалов за подписью Берия в протоколах Президиума по делу врачей, по Грузии и др., где на имя товарища Сталина бросается тень, – ведь это же его дело.

Голоса из зала . Правильно.

Андреев . Он делал это сознательно, чтобы имя товарища Сталина похоронить и чтобы легче придти к власти.

Голоса из зала . Правильно.

Андреев . Я не сомневаюсь, что под его давлением вскоре после смерти товарища Сталина вдруг исчезает в печати упоминание о товарище Сталине.

Голоса из зала . Правильно.

Андреев . Это же позор для работников печати. Раньше чересчур усердствовали, и там, где нужно и не нужно, вставляли имя т. Сталина, а потом вдруг исчезло имя т. Сталина. Что это такое? Я считаю, что это его рука, его влияние, он смог запутать и запугать некоторых работников печати.

Появился откуда-то вопрос о культе личности. Почему стал этот вопрос? Ведь он решен давным-давно в марксистской литературе, он решен в жизни, миллионы людей знают, какое значение имеет гениальная личность, стоящая во главе движения, знают, какое значение имели и имеют Ленин и Сталин, а тут откуда-то появился вопрос о культе личности. Это проделки Берия» [630].

Хороший штрих, иллюстрирующий тот факт, что необходимость перемен, в частности отхода от совершенно абсурдных славословий в адрес вождей, более критичного подхода к Сталину, осознавали все его ближайшие преемники. Берия разве что забежал слишком вперед. Однако уже на том же пленуме будущий оппонент Хрущева Г.М. Маленков заявил:

«Прежде всего надо открыто признать, и мы предлагаем записать это в решении Пленума ЦК, что в нашей пропаганде за последние годы имело место отступление от марксистско-ленинского понимания вопроса о роли личности в истории. Не секрет, что партийная пропаганда вместо правильного разъяснения роли Коммунистической партии как руководящей силы в строительстве коммунизма в нашей стране сбивалась на культ личности. Такое извращение марксизма, несомненно, способствует принижению роли партии и ее руководящего центра, ведет к снижению творческой активности партийных масс и широких масс советского народа» [631].

Здесь же Маленков подверг критике и самого Сталина, в частности одну из основных идей работы «Экономические проблемы социализма в СССР»:

«Или взять известное предложение т. Сталина о продуктообмене (между промышленными предприятиями городов и сельхозпроизводителями. – В.С. ), выдвинутое в работе “Экономические проблемы социализма в СССР”. Уже теперь видно, что это положение выдвинуто без достаточного анализа и экономического обоснования. Оно, это положение о продуктообмене, если его не поправить, может стать препятствием на пути решения важнейшей еще на многие годы задачи всемерного развития товарооборота. Вопрос о продуктообмене, о сроках и формах перехода к продуктообмену – это большой и сложный вопрос, затрагивающий интересы миллионов людей, интересы всего нашего экономического развития, и его надо было тщательно взвесить, всесторонне изучить, прежде чем выдвигать перед партией как программное предложение» [632].

Такова цена всей «монолитности сталинского Политбюро», о котором любят фантазировать «сталинисты» различных оттенков. Не много стоит монолитность, основанная на силе, невозможности критики, необходимости молчать и скрывать свои реальные взгляды. Ситуация изменилась – и все вырвалось на поверхность, и защитников у одной из известнейших работ Сталина не нашлось точно так же, как до этого не находилось критиков. Точно так же солидарны были преемники Сталина и в необходимости признания факта необоснованных репрессий, реабилитации пострадавших. Даже такой «твердый сталинец», как Лазарь Каганович, накануне XX съезда КПСС говорил в кругу соратников следующее. «“Историю обманывать нельзя. Факты не выкинешь, – сказал он. – Правильное предложение товарища Хрущева доклад заслушать, “Завещание”, “Письмо по национальному вопросу” раздать… Мы несем ответственность, но обстановка была такой, что мы не могли возражать”. Далее Каганович рассказал о трагической судьбе своего брата. “Но мы были бы нечестны, – продолжил он, – если бы сказали, что эта вся борьба с троцкистами была неоправданна. Наряду с борьбой идейной шло истребление кадров. Я согласен с товарищем Молотовым, чтобы провести с холодным умом, как сказал товарищ Хрущев”» [633].

Одна из наиболее отрицательных, прямо противоречащих коммунизму черт советской «политической культуры» – «колебание вместе с линией партии», постоянное пропагандистское вешание «лапши на уши» широкой массе советских граждан, причем «лапша» могла резко изменяться, однако и новую надо было принимать за истину. Хороший пример того, как это выглядело в 1953 году в глазах рядового гражданина СССР, приводит в одной из своих статей Раиса Лерт, ветеран советской журналистики, в брежневское время – участница диссидентского движения (при этом до самой кончины сохранявшая социалистические взгляды). В феврале 1953 года в Москве должна была состояться лекция для работников печати на тему «Деятельность вражеских разведок в СССР». Это был период нагнетаемой истерии на тему «Дела врачей», организации «Джойнт» и вообще сионизма. Однако мероприятие было перенесено, и результат «смены линии» был очень неожиданным для рядового советского человека: