Виталий Раул - Убит в Петербурге. Подлинная история гибели Александра II

Верховный Уголовный суд проштамповал А. Соловьеву смертный приговор. Так его и повесили, как одиночку-террориста, ничего от него не добившись. Казнь на Смоленском поле выглядела простой формальностью.

Реакция Александра II на нападение была, на первый взгляд, не совсем адекватной, по предложенным им мерам. Дневник Д.А. Милютина отметил эту тему специально:

«Государь приказал нам сегодня же собраться и составить предположение об учреждении в обеих столицах и других больших городах временных военных генерал-губернаторов с применением правил военного положения. Государь казался спокойным и судил в умеренном смысле; присутствовавший при этом наследник цесаревич высказывался гораздо энергичнее и круче».

Последовавшие затем отстранение Р.Г. Бистрома и назначение генерал-адъютанта И.В. Гурко одновременно на две должности – помощником главнокомандующего войсками гвардии и округа, а также временным генерал-губернатором Санкт-Петербурга показали, однако, что у Александра II появились первые подозрения относительно роли наследника-цесаревича в происшествии на Дворцовой площади: знание преступником маршрута передвижения по штабу корпуса и специально подобранная для этого одежда наводили на грустные мысли.

В «Земле и воле» выстрелы Соловьева заставили всех вздрогнуть – мирным народникам стало понятно, что курс кружка, нацеленного на пропаганду в народе, стал кардинально меняться. Близким к руководству «Землей и волей» Г.В. Плеханову, М.Р. Попову и другим ничего не оставалось, как наблюдать действия Александра Михайлова, уже самостоятельно определявшего тактику «освободительной борьбы». Он на деле показывал им, кто Хозяин в доме, причем все увереннее. Вокруг Михайлова, как из-под земли, стали возникать сторонники нового направления, сначала называвшие себя группой «Свобода или смерть», но затем, по здравому размышлению, сменившие вывеску на более умеренную.

Осечка с акцией Соловьева на Дворцовой площади была весьма болезненной для репутации Александра Михайлова как организатора и как секретного агента, не обеспечившего успех дела при стопроцентном варианте. Кроме досадных промахов при стрельбе, Соловьев дал себя схватить и вполне мог «расколоться» на разоблачающие показания. Имевшийся у него яд, которым снабдил его Михайлов, оказался слабым и не сработал. Только чудом Соловьев выдержал все следственные процедуры и ничего не рассказал об ускоренном курсе подготовки к нападению на императора, пройденном им под руководством Михайлова. Можно только представить, какую взбучку получил Михайлов от Черевина, который тоже многим рисковал.

В окружении Михайлова в декабре 1878 года появился некто Степан Ширяев, 22 лет, убежденный социалист-народник, только что вернувшийся из Европы, где он осваивал специальность электротехника. Был он родом из Саратова, таким же недоучившимся студентом, избравшим «просвещение народа» вместо своего собственного. В Европе Степан Ширяев провел два года на традиционном для русских социалистов маршруте «Париж – Лондон», где непременной достопримечательностью было посещение квартиры беглого полковника П.Л. Лаврова в Париже. После Лаврова, напитавшись от него социалистических идей, все направлялись в Лондон на стажировку. В Лондоне оказался и Ширяев, где изучал электротехническое ремесло в англо-русской мастерской «Reed’a Реньева». Никаких контактов с Secret Intelligence Service (SIS) у начинающего электрика Ширяева, разумеется, не было, по крайней мере исторической науке об этом ничего не известно. Потом снова Париж, мастерские П.Н. Яблочкова, где Степан шлифовал свои электротехнические навыки в приложении к динамиту и подрывному делу, тем более что лаборатория изобретателя динамита Альфреда Нобеля находилась там же, в Париже.

В Петербург Ширяев вернулся в конце 1878 года, как раз ко времени формирования нового состава «Земли и воли». Привезенная им из Лондона плодотворная идея фабрикации динамита в домашних условиях Михайлову пришлась по вкусу, и он выделил средства на опытные работы. Ширяев снял квартиру, где вместе с А.В. Якимовой приступил к первым опытам с нитроглицерином. Впоследствии он так рассказал о своих первых шагах в «Земле и воле»:

«Я остановился на изучении нитроглицерина потому, что при его сильных разрушительных свойствах производство его не требует сложных приспособлений, может быть ведено при самой обыкновенной обстановке и с незатейливыми приборами. Эти первые занятия имели чисто опытный характер, без той определенной цели, какую я преследовал позднее, и количество добытого мною вещества не превышало 10 золотников» [18].

На техническом языке то, что рассказал Степан Ширяев, называется отработкой пошаговой технологии производства с целью ее тиражирования. Последовательность всех операций Степан аккуратно заносил в тетрадь, которая потом тоже оказалась в руках следователей. Одним словом, молодой социалист, обученный ремеслу в Европе, наладил в Петербурге поточное производство динамита в условиях городской квартиры. Расширение производства потребовало увеличения штата, и к делу привлекли еще двух проверенных социалистов. Как это выглядело и работало в жизни, рассказал в своих воспоминаниях рядовой функционер-народник Владимир Йохельсон:

«Я прибыл в Петербург с юга России в конце лета 1879 г., и первым делом, к которому меня пристроила организация, была работа в динамитной мастерской. Это была квартира в Басковом переулке в пятом этаже. Она была устроена с таким расчетом, чтобы окна выходили в открытое место и чтобы из квартир соседних домов нельзя было в них заглядывать. В квартире жили Григорий Исаев и А.В. Якимова. Работами руководил Ширяев. Здесь было два лабораторных прибора для производства нитроглицерина. В сосуд с известной смесью серной и азотной кислот, стоявший в холодной ванне, пускали капли глицерина из стеклянной банки с краном. При образовании нитроглицерина жидкость часто начинала дымиться от самонагревания смеси. Для предупреждения взрыва быстро охлаждали смесь бросанием в ванну кусков льда. Раза три, я помню, за время моей работы на этой квартире мы стали задыхаться в ядовитых парах, и пришлось открыть окна с риском обратить внимание соседей на выходивший из нашей квартиры дым. Но все обходилось благополучно. В последнем процессе при смешении нитроглицерина, насколько мне помнится, с магнезией, получался динамит в виде тестообразной жирной массы, которую мы мяли руками. От отравления при вдыхании паров нитроглицерина и от проникновения его через кожу при приготовлении месива появлялась тошнота и головные боли. Я помню, раз с А.В. Якимовой случился продолжительный припадок, и мы в тот день остановили производство. Я ходил за кислотами в аптекарский магазин Штоля или еще в один оптовый склад, название которого забыл. Кислоты покупались обыкновенно в 20 фунтовых бутылях, и это не обращало на себя ничьего внимания» [19].