Виталий Раул - Убит в Петербурге. Подлинная история гибели Александра II

Столяр Батышков подорвал накопленный в сундуке динамит вечером 5 февраля 1880 года вовсе не в связи с приездом принца Гессенского, что являлось простым совпадением. Причины взрыва именно 5 февраля были совсем другими. Во-первых, закончился полугодовой срок действия фальшивого паспорта Степана Батышкова, и в дворцовом ведомстве паспорт ему вернули для переоформления. С этого момента его пребывание во дворце стало рискованным. Во-вторых, в подвале дворца проходили регулярные проверки помещений, и риск обнаружения в сундуке столяра динамита каждый день возрастал. Наконец, в-третьих, срочно нужен был просто сильный взрыв, на убийство императора никто не рассчитывал. Надо сказать, что к этому времени Хозяин обзавелся полноценной заменой «европейскому профи» Ширяеву. Его дела принял Николай Кибальчич, вызванный из Одессы. Это был действительно самоучка, зато свободный от семейных уз и с академическими амбициями, что не вредило делу. Для достижения видимого эффекта, по подсчетам Кибальчича, требовалось не менее 15 пудов (240 кг) динамита. Халтурин же успел натаскать в сундук чуть более 25 кг. Поступил приказ Михайлова: «срочно взрывать», – и Халтурин его выполнил.

Эффект от взрыва получился, однако, двоякий: кроме многочисленных жертв среди караула, последовала неожиданная реакция императора. Военный министр Милютин описал происходившее вечером 5 февраля:

«10 часов вечера.

Сейчас возвратился из Зимнего дворца, где нашел страшный переполох по случаю взрыва в самом дворце, произведенного, как надо полагать, миною, подложенною под помещение главного караула. Караульное это помещение приходится как раз под теми двумя залами, где в отсутствие императрицы и во время ее болезни накрывается обеденный стол для царской семьи… Взрыв произведен в 6 часов 20 минут, т. е. в такое время, когда обыкновенно сидят за обедом; взрывом этим пробит свод караульного помещения, приподнят пол той залы, где обыкновенно сидят после обеда, а в самой столовой треснула стена; вместе с тем разбиты окна во всех трех этажах; перебита посуда на обеденном столе, но, что прискорбнее всего, убито 9 солдат караула (лейб-гвардии Финляндского полка) и ранено более 40 человек… Взрыв был так силен, что его слышали не только в окрестных зданиях, но и живущие на Мойке.

Фельдъегерь прискакал ко мне из дворца с известием о случившемся происшествии. Немедленно же я поехал во дворец; на площади и на дворцовом дворе находились пожарные части; во дворце по лестнице и в коридоре – суета, беспорядок, грязь, запах газа… Государь позвал меня в кабинет, он был спокоен и, как всегда бывало в подобных случаях, спокоен и грустен…» [2].

Место взрыва было немедленно обследовано экспертами, и проведено тщательное предварительное дознание, по результатам которого уже 8 февраля на стол царю положили соответствующий акт. Военный министр, как человек осведомленный, сообщил нам через свой дневник в записи от 6 февраля еще одну важную деталь:

«О вчерашнем происшествии узнал я некоторые новые подробности, между прочим, что взрыв произведен из помещения, где жили мастеровые, из числа которых один столяр, получивший в тот самый день расчет, скрылся».

Император в таких случаях назначал для проведения предварительного расследования особо доверенных лиц – так было и в случае покушения Соловьева, и в случае взрыва свитского поезда под Москвой. Нам неизвестно, кто персонально занимался взрывом в Зимнем дворце, но перед этим человеком открывались все самые секретные замки и извлекались на свет самые недоступные документы. Так было и на сей раз: в акте дознания, представленном императору на третий день после происшествия, содержалась исчерпывающая информация по вопросу. Назначенный царем следователь обратился прежде всего к уликам, добытым в ходе последних арестов, в том числе к найденным в квартире Квятковского минам и плану 2-го этажа Зимнего дворца с тремя комнатами на половине Государя, отмеченными крестом. В акте было отмечено, что все аресты, включая задержание Ширяева и Мартыновского, конспиративной квартиры Квятковского и двух подпольных типографий, стали возможны благодаря донесениям, полученным от секретной агентуры генерала Черевина. В то же время начальник Третьего отделения Дрентельн не принял мер по срочной разработке добытых в ходе арестов улик и не смог вовремя вычислить и обезвредить столяра Батышкова. Акт дознания по делу о взрыве в Зимнем дворце только добавил раздражения императору в отношении к работе Третьего отделения.

Александр II вполне осознал, что российская спецслужба нуждается в глубокой ревизии и перестройке, однако поручить это дело любому известному сановнику значило только умножать ошибки. Здесь требовался свежий человек, не завязанный на высший петербургский свет, а тем более на придворные круги. В принципе, нужна была прежде всего личная преданность императору. Вместе с братом, великим князем Константином Николаевичем они такого человека вычислили.

Отечественная историография давно записала взрыв в Зимнем дворце в серию покушений на Александра II. На самом деле это было отнюдь не покушение, а тот самый недостающий аргумент для решения вопроса о своевременности введения в стране новой системы законотворчества. Даже современники отмечали факт взрыва как отнюдь не направленный на убийство императора. Фрейлина А.А. Толстая, никогда не испытывавшая особого пиетета к Александру II, тем не менее отмечала в своих воспоминаниях:

«Говорили, что опоздание приехавшего из-за границы принца Александра, брата нашей государыни, которого ждали к обеду, стало причиной спасения Царской семьи. На самом деле эта случайность избавила их лишь от великого испуга. Я смогла удостовериться в этом собственными глазами, когда на следующий день пошла на место происшествия, в так называемую морганатическую комнату, где был приготовлен обед. Разбросанная мебель, разорванная обивка, в нескольких местах слегка приподнятый паркет – и все. Без всякого сомнения, никто из тех, кто мог находиться в помещении, не был бы убит или хотя бы ранен» [3].

Честное описание «взорванной столовой», сделанное фрейлиной, «оппозиционной» императору, только подтверждает общий вывод – взрыв в Зимнем дворце 5 февраля 1880 года был произведен наспех и имел значение решающего аргумента против готовившейся реформы.

Некомпетентность Дрентельна как руководителя российской спецслужбы после взрыва во дворце стала очевидной. Более того, под вопрос была поставлена вся служба политического сыска, со своей секретной агентурой, не опережавшая события, а только следовавшая в их хвосте.

Император проводил серию совещаний с сановниками, внимательно выслушивал их мнения и предложения, но решение зрело на других совещаниях в узком кругу, недоступном для министров и даже наследнику. Выбор императора пал на временного харьковского генерал-губернатора, графа М.Т. Лорис-Меликова, удовлетворявшего всем требованиям момента.