Ольга Роман - Ибо крепка, как смерть, любовь… или В бизоновых травах прерий

«Бдите и молитеся, да не внидете в напасть: дух убо бодр, плоть же немощна» [185]. Когда окружат скорби, нужно учащать молитвы, чтоб привлечь к себе особенную благодать Божию. Только при помощи особенной благодати можем попирать все временные бедствия.

Получив Свыше дар терпения, внимательно бодрствуй над собою, чтоб сохранить, удержать при себе благодать Божию. Не то грех неприметно вкрадется в душу или тело и отгонит от нас благодать Божию.

Если ж по небрежению и рассеянности впустишь в себя грех, особливо тот, к которому так склонна немощная плоть наша, который оскверняет и тело и душу: то благодать отступит от тебя, оставит тебя одиноким, обнаженным. Тогда скорбь, попущенная для твоего спасения и усовершения, сурово наступит на тебя, сотрет тебя печалью, унынием, отчаянием, как содержащего дар Божий без должного благоговения к дару. Поспеши искренним и решительным покаянием возвратить сердцу чистоту, а чистотою дар терпения: потому что он, как дар Духа Святого, почивает в одних чистых.

Святые мученики воспевали радостную песнь среди печи разжженной, ходя по гвоздям, по острию мечей, сидя в котлах кипящей воды или масла. Так и твое сердце, привлекши к себе молитвою благодатное утешение, храня его при себе бдительностию над собою, будет воспевать, среди несчастий и бед лютых, радостную песнь хвалы и благодарения Богу.

Ум, очищенный Чашею Христовою, соделывается зрителем духовных видений: он начинает видеть всеобъемлющий, невидимый для плотских умов промысл Божий, видеть закон тления во всем тленном, видеть близкую всем, необъятную вечность, видеть Бога в великих делах Его – в создании и воссоздании мира. Жизнь земная представляется ему скорооканчивающимся странствованием, события ее – сновидениями, блага ее – кратковременным обольщением очей, кратковременным, пагубным обольщением ума и сердца.

Какой плод временных скорбей, приносимый ими для вечности? Когда святому апостолу Иоанну было показано небо, один из небожителей спросил его, указывая на бесчисленное собрание светоносных белоризцев, праздновавших пред престолом Божиим свое спасение и блаженство: «Сии облеченнии в ризы белые, кто суть, и откуду приидоша? – И рех ему, – говорит Иоанн Богослов, – Господи, ты веси» [186]. Тогда сказал Богослову небожитель: «Сии суть, иже приидоша от скорби великия и испраша ризы своя, и убелиша ризы своя в Крови Агнца. Сего ради суть пред престолом Божиим и служат Ему день и нощь в церкви Его: и Седяй на престоле вселится в них. Не взалчут ктому, ниже вжаждут, не имать же пасти на них солнце, ниже всяк зной: яко Агнец, Иже посреде престола, упасет я, и наставит их на животные источники вод, и отъимет Бог всяку слезу от очию их» [187](Откр.7:13–17).

Отчуждение от Бога, вечная мука в аде, вечное общение с диаволами и диаволоподобными людьми, пламень, хлад, мрак геенны – вот что достойно назваться скорбию! Это точно – скорбь, великая, ужасная, нестерпимая.

К великой вечной скорби приводят земные наслаждения.

От этой скорби предохраняет, спасает Чаша Христова, когда пьющий ее пьет с благодарением Богу, с славословием всеблагого Бога, подающего человеку в горькой Чаше скорбей временных беспредельную, вечную Свою милость.

Наверное, это звенела бизонова трава. Бизонова трава, звона которой он не слышал, пока она не зашелестела совсем близко. Как не слышал и не видел ничего вокруг. Кроме реки внизу. Кроме золотистого берегового песка. Все равно. Уже все равно. Слава Богу за все.

Текамсех освободил ему руки.

– Он же пообещал, что не уйдет, – заметил Текамсех Сколкзу. – Он ведь вырос с нами. Ты не знаешь Маленького Сына Волка?

Сколкз Крылатый Сокол ничего не сказал. Он просто повернулся и пошел прочь. Натаниэль взял лошадь в повод. Все тот же мир, все то же синее небо. Все тот же он сам. Книга Екклесиаста. «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем» (Еккл.1:9).

Они остановились часа через два. Дать отдых лошадям. Просто здесь заворачивала река и был пологий и удобный спуск к воде. И Лэйс, забытый и словно никому не нужный, сидел и смотрел на реку, на зеленый склон. И грустил. Никто не смог бы не грустить.

Трава серебрилась и колыхалась под береговым ветром. Как когда-то в детстве, как когда-то в Висконсине. Натаниэля захлестнула отчаянная тоска по дому. Там такая же зеленая трава и такое же пронзительное, синее небо… Там жизнь. Многая лета…

А когда-то мать читала ему о сорока севастийских воинах. Когда-то он читал потом сам. «Святой лик! Священная дружина! Непоколебимый полк!» [188]Это было время царствования императора Ликиния. Это было время жесточайших гонений на христиан. Как и многие другие, они были приговорены к гибели. Они были воинами. Они пошли на гибель как воины. «Что воздадим Господеви» (Пс. 115, 3)? И с Господа нашего совлечены были одежды. Тяжко ли для раба потерпеть, что терпел и Владыка? Лучше сказать, и с Самого Господа мы совлекли одежды. Это была дерзость воинов; они совлекли и разделили по себе Его одежды. Поэтому загладим собою на нас написанное обвинение. Жестока зима, но сладок рай; мучительно – замерзнуть, но приятно упокоение. Недолго потерпим, и нас согреет патриархово лоно. За одну ночь выменяем себе целый век» [189].

«Что воздам Господеви о всех, яже воздаде ми…» (Пс.115:3) Он тоже был воином. Он носил свои капитанские погоны. Он тоже должен был все знать: «Достойное по делам моим приемлю». «Если никакое искушение не может коснуться человека без воли Божией: то жалобы, ропот, огорчение, оправдание себя, обвинение ближних и обстоятельств суть движения души против воли Божией, суть покушения воспротивиться и противодействовать Богу. Устрашимся этого бедствия! Размышляя о какой бы то ни было скорби нашей, не будем умедлять в размышлении, чтоб оно неприметным образом не отвлекло нас от смиренномудрия в явное или прикрытое самооправдание, в состояние, противное смотрению о нас Божию. Не доверяя немощи нашей, прибегнем скорее к верному оружию самоукорения!» [190]

«Знаменательны… слова Спасителя: «еже твориши, сотвори скоро» (Ин.13:27) . Такой же обширный смысл имеет и молчание Христово пред судиями беззаконными, судившими для того, чтоб непременно обвинить, чтоб найти какой-нибудь предлог обвинения праведного для исполнения злобного замысла, давно замышляемого в сердце преступном, злобном и лукавом. Посреди этого Божественного молчания возгремели в наставление наше слова Спасителя к Пилату, слова тихие по наружности, но страшные, как гром и молния, по смыслу: «не имаши власти ни единыя на Мне, аще не быти дано свыше» (1Ин.19:11) . Какое глубокое и обширное наставление для страдающих о Христе, научающее их смотреть на своих Пилатов как бы на бездушное орудие Промысла Божия, подающею возлюбленному Своему чашу Христову, залог блаженства вечного со Христом. Здесь, на земле, совершается уже отделение пшеницы от плевелов, производится Божий суд над ними. Последователь Христов страждет в великодушном молчании, познавая крестом Христа, а Пилат с холодностию вопрошает о Истине, не думая и не желая знать о Ней, потому что не хочет даже выслушать, дождаться ответа. Между тем Сама Истина Христос ему предстоит в смирении и высоким молчанием сказует о Себе. «Удивися разум мой от Тебе» , молитвенно взывал к Богу святой Давид; удивится Евангелию и его глубокому учению, учению Божественному христианин, читающий его с верою и чистотою совести, при озарении свыше» [191].