Ольга Роман - Ибо крепка, как смерть, любовь… или В бизоновых травах прерий

«Стоит безмолвно и неподвижно кроткий агнец пред стригущим его: так стоял Господь пред безбожными судиями Своими и бесчеловечными убийцами, Божественным молчанием отвечая на дерзкие вопросы, клеветы и поругания. Самоосуждение и самоукорение были не свойственны Ему, непричастному грехов: молчанием Он прикрыл Свою Божественную правду, чтоб мы, самоосуждением и самоукорением отрицаясь от нашей поддельной, мнимой правды, могли соделываться причастниками Его правды – всесвятой и всесовершенной. Ни правда падшего естества, ни правда Закона Моисеева не могли ввести нас в утраченное вечное блаженство: вводит в него правда Евангелия и Креста. Нет совершенного между человеками по добродетелям человеческим: к совершенству христианскому приводит Крест Христов и печатлеет это совершенство, даруемое Духом Святым. Смирение возвело Господа на крест; и учеников Христовых смирение возводит на крест, который есть святое «терпение», непостижимое для плотских умов, как было непонятным молчание Иисуса для Ирода, понтийского Пилата и иудейских архиереев. Будем молить Господа, чтоб Он открыл нам таинство и даровал любовь Креста Своего, чтоб сподобил нас претерпеть должным образом все скорби, которые попустятся нам всеблагим Божиим промыслом во времени для спасения нашего и блаженства в вечности. Господь обетовал нам: «В терпении вашем стяжите души ваша». Аминь» [192].

«Лето Господне благоприятное…» (Лк.4:18), – вспомнил Натаниэль на зеленую траву. Зеленая, зеленая трава, зеленые дали. «Лето», – подумал теперь просто. Всегда ведь словно целая жизнь. Лучшее время. Любимое с детства. А опушка леса белеет белыми-белыми тысячелистниками [193]. «Яко тысяща лет пред очима Твоима, Господи, яко день вчерашний, иже мимоиде, и стража нощная» (Пс.89:5).

Натаниэль вздохнул, покорно и обреченно. Рано или поздно, сегодня или завтра, но он ведь знал. Он вырос в прериях. В прериях все понимаешь: «Вся книга псалмов – не что иное, как плач» [194]. Как у Василия Великого: «печаль, яже по Бозе» (2Кор.7:10) [195]. В прериях слишком зеленая трава и слишком синее небо, и простор этого синего неба – словно в самом твоем сердце. Через благодарность и в благодарность. Памятью смерти. «Ныне или завтра умрем» [196]. Пронзительное, щемящее напоминание, – и тем сильнее, чем зеленее бывает тогда трава. Или как сейчас – просто вот эта покорная печаль. Но зеленая трава и синее небо? С именем Господа и благодарением? «Яко несть в смерти поминаяй Тебе: во аде же кто исповестся Тебе?..» (Пс. 6:6) , – стиснутым, рвущимся на свободу соколом словно рванулся сам в себе Натаниэль. Не сегодня. Не завтра. Нет. Но ведь – да. Нет его правды. На еще большее осуждение эта правда. «Не отвергай суда Моего: мниши ли Мя инако тебе сотворша, разве да явишися правдив? Еда мышца ти есть на Господа, или гласом на Него гремиши?» (Иов.40:3–4) [197]. – «Аминь, аминь глаголю вам, яко слушаяй словесе Моего и веруяй Пославшему Мя, имать живот вечный, и на суд не приидет, но прейдет от смерти в живот» (Ин. 5:24). «Вскую умираете, доме Израилев!» (Иез.18:31) [198].

«Смотри часто на Иисуса: Он – пред убийцами Своими, как безгласный агнец пред стригущим его; Он предан смерти, как безответное овча на заколение. Не своди с Него очей – и растворятся твои страдания небесною, духовною сладостию; язвами Иисуса исцелятся язвы твоего сердца».

«Господь огорчился смертию Лазаря, пролил при гробе его слезы (Ин.11:35); Господь плакал о Иерусалиме, предрекая разрушение его за отвержение им Мессии (Лк. 19:41); Господь допустил в Себе такое предсмертное томление в саду Гефсиманском, что это состояние души Его названо в Евангелии подвигом и смертельною скорбию. Оно сопровождалось таким страдальческим напряжением тела, что тело дало из себя и пролило на землю пот, которого капли были подобны каплям крови (Мф. 26:38–39; ср. Лк. 22:43–44). Но и при этом усиленном подвиге тяжкая скорбь находилась в покорности духу, который, выражая вместе и тяжесть скорби и власть свою над скорбью, говорил: «Отче мой, аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты» (Мф. 26:39). Богочеловек имел свойство гнева; но гнев действовал в нем, как святая душевная сила, как характер, как энергия, постоянно сохраняя достоинство человека, никогда не обнаружив никакого увлечения. Господь выразил Свое негодование тем, которые не допускали к Нему детей (Мк. 10:14); Он подвигся гневом на ожесточенных и ослепленных фарисеев, дерзнувших хулить явное Божие чудо (Мк. 3:5). Необыкновенное, поразительное владение гневом, при употреблении этой силы в движение, созерцается при тех страшных обличениях, которые произносил Господь иудеям [199] . Величественное духовное зрелище представляют собою человеческие свойства Христовы во время Его страданий за человечество: Господь, во все продолжение этих страданий, пребывает постоянно верным Самому Себе; ни на минуту не явились в Нем ни разгорячение, ни восторг, обыкновенно одушевляющие земных героев; ни на минуту не явились в Нем многословие и красноречие этих героев; ни на минуту не выказалась в Нем никакая переменчивость; постоянно действовала в Нем неколеблющаяся равная сила, без ослабления и без напряжения; эта сила постоянно выражала и могущество свое и подчиненность святой власти, руководившей ею. Если кто вникнет в характер Иисуса Христа при разумном чтении Евангелия: тот по одному этому характеру исповедует Иисуса Богом, как исповедал Его Богом апостол Петр единственно за Его слово жизни (Ин. 6:68). Такого характера, постоянно и вполне свободного и открытого, постоянно одинакового, никогда не увлекающегося, не изменяющегося ни от укоризн, ни от похвал, ниже пред лицом убийц и смерти, – такого другого характера между характерами человеческими – нет».

Острая, пронзительная тоска рванулась где-то в душе птицей с поломанным крылом, порывающейся взлететь. А потом пришло отчаяние. Глухое и равнодушное. Он не слышал себя, он не слышал произносимых на душе слов. Они были также, как когда ныряешь в воду и сквозь толщу воды пробивается солнечный свет. Только толща воды, толща чувств и отчаяния. Толща нечувствия и равнодушия. Но когда-то он читал. Другой случай, но смысл ведь все равно один и тот же.

«Брат спросил старца, говоря: «Авва! что мне делать? мне всегда стужают помыслы любодеяния и не дают успокоиться ни на один час; от этого очень скорбит душа моя». Старец отвечал: «Наблюдай за собою, чадо! Когда бесы всевают страстные помышления в ум твой, – ты не принимай их и не беседуй с ними. Обычно бесам непрестанно приходить к нам и неупустительно стараться в чем-либо уловить нас; но они не имеют возможности принудить нас насильственно: в твоей власти принимать или не принимать их». Брат сказал на это старцу: «Что мне делать, авва! я немощен: похоть одолевает меня». Старец: «Внимай себе, чадо, и познавай пришествие демонов. Когда они начинают лишь говорить с тобою, не отвечай им, но встав, пади лицом на землю и молись, говоря: