Анатолий Иванов - История петербургских особняков. Дома и люди

С домом надо было расставаться. Начались долгие и безуспешные поиски покупателя; к счастью для вдовы, казне понадобилось помещение под Медицинскую коллегию, и 18 июля 1789 года главный директор оной, барон Иван Федорович Фитингоф, распорядился приобрести дом Уваровой для этой цели.

Назначение барона главой российского, говоря современным языком, здравоохранения выглядело довольно странным. Дело в том, что шестидесятивосьмилетний Фитингоф, начав свою длинную карьеру еще при Анне Иоанновне в должности адъютанта фельдмаршала Ласси, участвовал во многих походах и сражениях, а лет за тридцать до своего назначения перешел на гражданскую службу и с тех пор в качестве советника губернского правления в Лифляндии занимался чем угодно – винокурением, земледелием, скотоводством, – но только не медициной.

Вдобавок Иван Федорович обладал истинно тевтонским упрямством, не слушал ничьих советов и управлял вверенным ему ведомством исходя лишь из внутреннего убеждения. Разумеется, нашлись недобросовестные люди, вкравшиеся к нему в доверие и вертевшие стариком, как им заблагорассудится. Отвлекало барона от дел и возведение собственного дома на Гороховой (ныне дом № 2, где позднее помещалось градоначальство, а после него – грозная ЧК), которым он занимался в ту пору.

Тем не менее его пятилетнее пребывание на посту главного директора коллегии дало некоторые положительные результаты: любитель всяческих построек, Фитингоф позаботился о сооружении на Аптекарском острове двух корпусов Медико-хирургического училища «для наставления юных докторов и лекарей». Однако ему не привелось дожить до открытия своего детища…

В 1797 году император Павел «повелеть соизволил» отдать дом на Екатерининском канале вновь возобновляемой Коммерц-коллегии, ведавшей внутренней и внешней торговлей, торговыми коммуникациями и таможенными делами. Через пять лет, в связи с упразднением коллегии, Александр I именным указом от 15 января 1802 года распорядился передать занимаемое ею здание Департаменту водяных коммуникаций. Впрочем, это никак не отразилось на облике дома: вместо одних приказных пришли другие – вот и все. Так же монотонно скрипели гусиные перья и текла размеренная чиновничья служба…

Она оказалась нарушенной в 1823 году, когда сюда перевели Форстмейстерское (по-русски – Лесное) училище. История его вкратце такова.

В 1800 году для обучения молодых людей лесоводству при Морском кадетском корпусе был учрежден форстмейстерский класс, где лес, однако, рассматривался только как материал для постройки кораблей. Ограниченное число учеников делало этот класс почти бесполезным, поэтому через несколько лет его прикрыли, а взамен учредили два лесных училища: одно в Царском Селе, другое в городе Козельске.

В 1813-м их объединили, перевели в Петербург и поместили в доме, устроенном на месте бывшей английской фермы за Выборгской заставой. Там это объединенное Форстмейстерское училище влачило жалкое существование, пока на него не обратил внимания министр финансов граф Е. Ф. Канкрин. Он добился отпуска нужных средств, и вместо прежнего ветхого строения приступили к возведению четырех больших каменных домов и нескольких деревянных флигелей, а кроме того – к осушению окрестного леса, превращенного в парк.

Форстмейстерский институт, как стало называться бывшее училище, находился в здании на Екатерининском канале до 1830 года, после чего, переименованный в Лесной, переехал в новые помещения на Выборгской стороне. Его место заняло Училище торгового мореплавания, учрежденное годом раньше по проекту того же Канкрина. Оно тоже имело многолетнюю историю.

Е. Ф. Канкрин

В 1781 году при петербургской городской верфи в специально построенном каменном доме открылось Водоходное училище (участок бывшей Третьей гимназии в Соляном переулке, 12/1), где несколько десятков юношей, желавших стать штурманами купеческих кораблей, пользовались «наставлением в морской теории касательно употребления морских карт, компаса и в прочих… знаниях». К ним относились иностранные языки, география, математика, навигация и прочие науки, которые могли пригодиться будущим морякам.

Позднее училище стало называться Школой мореплавания и кораблестроения; курс его наук претерпел изменения и первоначальная цель обучения также. Чтобы возродить это нужное и полезное заведение, и было основано Училище торгового мореплавания, готовившее штурманов и шкиперов, а кроме того, строителей судов для торгового флота. Оно просуществовало недолго – до середины 1840-х годов: после смерти графа Канкрина некому стало отстаивать его перед государем; училище было расформировано, а дом на Екатерининском канале отошел к Департаменту корабельных лесов.

В ту пору его возглавлял знаменитый мореплаватель, исследователь Арктики барон Ф. П. Врангель (1796–1870), чье имя увековечено в названии острова в Северном Ледовитом океане. Одновременно он был директором Российской Северо-Американской компании, достигшей в годы его правления своего расцвета. Не менее энергично руководил Врангель и порученным ему департаментом, относившимся к морскому министерству.

Борясь со злоупотреблениями и рутиной, Фердинанд Петрович поначалу находил поддержку у морского министра князя А. С. Меншикова. Но постепенно отношения их становились все более натянутыми, наконец, в 1849 году барон вышел в отставку. А спустя несколько лет упразднили и сам департамент: наступала эпоха железных кораблей, и Россия убедилась в этом на горьком опыте Крымской войны…

Ф. П. Врангель

В 1856 году казенное здание у Львиного мостика, не изменившее своего классического стиля, снова перешло к частному лицу.

Им оказался отставной генерал-майор К. И. Альбрехт. Возможно, он бесследно канул бы в Лету, если бы его не спас для вечности художник Орест Кипренский превосходным портретом, хранящимся в Русском музее.

К. И. Альбрехт

Написанный лет за тридцать до того, он изображает Карла Ивановича сравнительно молодым мужчиной, сидящим в парке своего имения Котлы Ямбургского уезда Петербургской губернии. К моменту же приобретения дома это был уже почти семидесятилетний старик, которому оставалось жить всего три года. За это время он успел превратить бывшее присутственное место в барское жилище – благо средства позволяли.